— Ну, оставим статистику для госучреждений… — не без скептицизма замечает Тэд, светило архитектуры, сорока одного года. Тем не менее он включается в беседу. — Женщины — это олицетворение красоты и эротизма, — говорит он, — поэтому намного логичнее представлять в мечтах именно двух женщин. Мысль о двух мужиках как-то не особенно заводит.
Питер поднимает голову от своего художества:
— К тому же женщины могут запросто спать в одной постели и никому даже в голову не придет их в чем-то упрекнуть.
— Мужчины это только приветствуют, — добавляет Саймон, владелец компьютерной фирмы, сорока восьми лет.
— Вряд ли кому-нибудь из нас пришло бы в голову лечь спать с другим мужиком в одной постели. По крайней мере, за себя отвечаю, — согласился Джоунзи, управляющий компанией звукозаписи с Ист-Коуст, сорока восьми лет. Он оглянулся по сторонам, ища поддержки.
— Мужики вместе не спят, потому что храпят, — ответил Питер. — И потом, это вредно для нервной системы.
— Будит потаенные страхи, — согласился Саймон.
Все молча переглянулись. Питер нарушил молчание.
— Вообще-то все можно свести к элементарным опытам над крысами, — заметил он. — Плотность масс, стресс, перенаселение экологических ниш. Первый феномен поведения крыс в ситуации перенаселения — сплочение по половому признаку. А в этом городе, с его сонмами адвокатов и вечной толчеей, человек испытывает нечеловеческое давление. Чем больше давление расстраивает гормональную систему, тем больше появляется гомосексуалистов, а гомосексуалисты — естественный способ сокращения народонаселения. В результате количество всех этих противоестественных явлений возрастает экспоненциально.
— Что-то в этом роде, — сухо согласился Тэд.
— Мы ведем сенсорно-перенасыщенную жизнь, — продолжал Питер. — Высокая напряженность. Интенсивность. Деловые встречи. Аудиенции с юристами. Простыми радостями нас больше не удивишь — нам подавай двоих, троих или, на худой конец, экзотических стриптизерш из «Чистой платины».
— А может, зря мы все усложняем, и дело просто-напросто в любопытстве, — добавил Тэд.
Но Питер не унимался:
— А чувства?! Честность и искренность исчезли как класс. Да ведь если человека по-настоящему любишь, никто другой тебе вообще не нужен! А в наше время искренним чувствам грош цена.
— Может и так, — осторожно согласился Джоунзи.
— Здесь же с людьми знакомиться тошно — не успеешь руку подать, как они тут же начинают тебя грузить! — продолжал Питер, не замечая, что кисти совсем высохли. — Вы только послушайте, какую чушь они несут на этих своих тусовках и приемах — каждый раз одно и то же! И так до тех пор, пока наконец не плюнешь и не перестанешь туда ходить.
— Да, что-то давненько тебя не видно было, — согласился Джоунзи.
— А потом какая-нибудь моделька делает тебе в туалете скоренький минет… — добавил Питер.
Последовало недолгое и, как мне показалось, почтительное молчание, которое Питер нарушил:
— Так не живут. Так не общаются. Это не чувства. Это какая-то гонка на выживание.
— А я-то думал, это просто секс, — произнес Тэд.
Тщета экстази-секса
Именно так рассуждал Тэд три года назад, когда он впервые испытал радости секса «на троих» в самом его банальном проявлении — так называемой «экстази-оргии».
Он тогда как раз расстался со своей девушкой, с которой прожил целых пять лет.
И вот попадает он как-то на вечеринку, где кладет глаз на хорошенькую девчушку лет двадцати. Выходит за ней на улицу, смотрит — она садится в такси. Он заводит свой «мерседес» и догоняет такси на светофоре. Они забивают стрелку на завтра в каком-то клубе.
На свидание она явилась не одна, а с подругой по имени Энди.
— К счастью, — заметил Тэд, — Энди оказалась совсем чокнутой. Она недавно прилетела из Италии и теперь щеголяла в лисьей шубе.