– Ты сделал уже много мечей? А сколько времени нужно, чтобы сделать меч? Готов поспорить, ты и кинжалы, делать умеешь и много других вещей. А топоры ты ковал. когда-нибудь? Говорят, что острее гномских мечей вообще на свете ничего нет. И…
Станах громко рассмеялся. Вот уж, действительно, правду говорят: ответь кендеру на один вопрос – и он жить не, сможет, пока не получит ответов на тысячу других!
– Да, Лавим, я сделал множество мечей, а этот – мой первый. Меч, может быть, и не очень хорош, однако мне он подходит. И кинжалы я тоже делал, и топоры.
Лавим снова посмотрел на руки гнома. Некоторые шрамы были старыми, а некоторые – совсем свежие. На большом пальце правой руки виднелся недавний ожог; Лавим подумал, что этот ожог выглядит так, будто Станах обжегся чуть ли не вчера. А ведь отсюда до Торбардина сотни миль. Кажется, Станах принадлежит к клану Хайлара, одному из главных в Торбардане. А для этих гномов выйти из горы на поверхность – все равно что рыбе покинуть воду.
Старая Гора сейчас под властью Верминаарда. Янтарь, красный дракон Повелителя, каждый день летает над городом. Горожане, оставшиеся в живых, сейчас не живут, а просто кое-как существуют. Зачем же кому-то понадобилось вдруг прийти сюда, в этот умирающий город? Эти мысли Лавима были подобны искрам, попавшим на трут, – кендера просто распирало от любопытства.
Что, что заставило гнома из безопасного Торбардина прийти в этот несчастный-разнесчастный город?
Но спросить он уже не успел. С улицы донесся какой-то шум, а затем в таверну ворвался дикий рев.
– Солдафон! – Станах схватил кендера за руку и рывком кинул его на пол. – Уходи отсюда поскорее, Лавим. Он вернулся, и я не сомневаюсь, что именно тебя он сейчас более всего желает увидеть.
Лавим только пожал плечами:
– Что же, может быть.
Когда он сел, Станах увидел, что в его глазах пляшут чертенята.
– Не бойся за меня, драконид никогда не может вспомнить, кого он видел, даже если видел совсем недавно. И это раздражает его – о, ты и представить себе не можешь, как раздражает! Должно быть, он ворвется сюда фиолетовый от злости, хотя, может, он не совсем драконид, а просто…
– Если ты немедленно не уберешься отсюда, значит, ты просто дурень и Пьяница, кендер. Здесь должен быть черный ход, где-то за баром. Ну, быстрее. Быстрее!
– Но…
– Быстрее же!
Станах потащил кендера через весь зал к бару. Лавим споткнулся, затем выпрямился и тут же увидел черный ход за баром.
Кто может понять гнома? Вот он сидит угрюмый и молчаливый, а через минуту – уже веселый и общительный, вот он темен, как гроза, и вдруг – ясен, как солнечный свет…
Станах выпроваживал кендера не потому, что боялся Солдафона, – опасность ведь грозила не ему, – а просто Станаху уже важно было избавиться от общества Лавима Попрыгунчика.
«Гномы, – думал между тем кендер, обычно не раздражаются, а этот… Но впрочем, они ведь столетиями не выходят из своей горы».
Он улыбнулся девушке-барменше. Высокий эльф, голубые глаза которого блестели весело, схватил Лавима за руку и толкнул, его к двери кладовки, выходящей в переулок.
– Иди, кендер, – прошептал он, – иди не останавливаясь, пока не выйдешь из города.
Однако Лавим все же не побежал из таверны со всех ног. Он вышел, но тотчас вернулся в кладовку, взял там маленькую фляжку вина и еще кое-что прихватил, а затем выскользнул через заднюю дверь в переулок как раз в ту секунду, когда с улицы в таверну ворвался Солдафон.