– Возможно…
Я замолчал, слушая, как ветер гудит между гробницами и как птица кричит с верхушки пальмы. Прочистив горло, я обратился к нему:
– А что должно произойти, когда пробудится Спящий?
Старик снова заплакал. Он покачал головой, словно не веря своим ушам.
– Почему?Почему меня снова проверяют после стольких лет, о Великий? Но, если тебе так хочется этого, я скажу, что Воскресший будет подобен богам – бессмертный, не молодой и не старый, равный богам, так как он жил среди них все то время, пока его тело спало в земле. Когда он вернется, будут переделаны и земля, и небо. Каждому из людей он воздаст по заслугам его. В это я верю, о Божественный. И как я справляюсь со своей миссией?
Я думал лишь о том, как успокоить его, не важно, солгав или нет. Я взял его за плечи и поднял на ноги.
– Да, – сказал я, – все, что ты делал, оценили по достоинству – ты нес свою службу как должно с самого начала, и хотя она еще не закончена, осталось совсем немного.
– Совсем немного? О, Великий, я жду с тех пор, когда еще не было королей, когда здесь еще не возникло городов, и когда сами боги ходили по земле в своем истинном обличье, а людей, которые видели их, ослепляли или превращали в зверей.
– Я знаю об этом, – кивнул я, хотя не имел ни малейшего представления, о чем он говорит. Я уже начал побаиваться его: наверное, ему не просто напекло голову, случай был явно более тяжелым. – Ты достоин награды. Время коротко, как рука.
При этих словах он улыбнулся, его лицо фантастически исказилось и совершенно непостижимым образом передо мной вместо дряхлого старика оказался сияющий от радости ребенок. Объяснить этого я не мог, даже самому себе.
– Секенр! – позвала Тика откуда-то сзади. Я обернулся. Она бежала ко мне между гробниц, тяжело дыша и размахивая белой накидкой, которую дала мне Неку. – Секенр! Мы с мамой… ломаем голову… куда ты подевался. – Она протянула мне кусок ткани. – Наверное, тебе это нужно.
Я завернулся в покрывало.
– Я… – забывшись, я произнес это слово на языке мертвых –тчэ-а . У Тики широко открылись глаза от удивления. Я повернулся к ней спиной и обнаружил, что старик исчез бесследно, словно его никогда и не было. Но он отнюдь не привиделся мне, и я это знал. Я чувствовал его прикосновение так же, как он чувствовал мое.
В причудливой игре света и удлинившихся теней зеленая фигура казалась живой – изможденный каменный ребенок, заснувший в песке и видящий таинственные сны из начала времен.
– Секенр? – позвала Тика. – Что это?
Она стояла позади меня, разглядывая песчаную насыпь, стертое лицо, выпирающие колени и ребра. Я пожал плечами.
– Не знаю. Ты когда-нибудь слышала о Том-Кто-Должен-Вернуться, о Возрождающемся или о ком-то в таком роде?
Она взобралась повыше и смела песок с гениталий скульптуры, обнажив гладкий камень. И вдруг подалась назад, слегка занервничав, и долго и тщательно терла руки, словно стараясь полностью очистить их от песчинок.
Она быстро сотворила знак против беды и несчастья.
– Нет, – покачала головой она. – Но об этом месте столько историй, что никто просто не может знать их все.
Я не был уверен в том, что она сказала правду, но не стал говорить об этом.
Она потянула меня за руку.
– Пойдем. Мама ждет.
Я последовал за ней, и мы нашли госпожу Неку, спавшую за громадным троном одного из последних памятников – правитель сидел в одиночестве, сильно подавшись вперед, в то время как остальные цари откинулись на спинки тронов; его каменное лицо с высокими скулами, крючковатым носом, тонкими поджатыми губами' и маленьким подбородком своим зловещим выражением напоминало ястребиное.
Стук башмаков Тики разбудил Неку.
– О, – сказала она. – Секенр, я видела сон. Возможно, ты растолкуешь мне, что он значит.
– Я постараюсь.