Первая лавка справа принадлежала сапожнику.
Отвлекшись от фантазий, при виде этого магазинчика я задумался о собственной судьбе. Я уже ношу брюки и взрослую длинную тунику, но мужчине положены еще и туфли. Только у нищих их нет. Я же человек состоятельный. У меня есть собственный дом. А в сумке звенят монеты.
Несмотря на все мои переживания, связанные со смертью учителя, расставшегося с жизнью всего несколько часов назад, проблема обуви показалась мне жизненно важной.
Я зашел в лавку. Зазвенел колокольчик.
Сидевший на скамье сапожник поднял голову. Я застыл на пороге, встретившись с ним взглядом.
– Секенр?…
– Намек ?
Он не ответил, но я сразу узнал его. Всего двумя-тремя годами старше меня, он продолжал дружить со мной, когда остальные мальчишки уже начали меня сторониться. Я живо припомнил, как мы вдвоем в моей плоскодонке плыли по городу в осеннем сумраке и больше боялись того, что нам скажут родители, чем затаившихся во мгле эватимов. Мы пробивались сквозь бесконечный лабиринт из обломков мачт, опор и свай, пока не нашли Деревянного Мудреца (другие его имена давным-давно позабыли) – гигантскую деревянную голову, наполовину погребенную в грязи – и, подобно многим поколениям своих предшественников, мальчишек вроде нас, мы вскарабкались по гниющим выступам и вырезали свои имена на волнистой бороде, в то время как он разглядывал нас своими пустыми глазами. Наш поступок был отчаянно смелым и страшно глупым, но тогда я не думал об опасности, так как Намек был со мной; а он, без сомнения, в свою очередь рассчитывал на то, что мое волшебство защитит его.
С тех пор, казалось, прошла целая вечность. Четыре года? Три? Всего три?
– Что тебе надо, Секенр? – спросил он без малейшего следа дружелюбия в голосе. Он поднялся со скамьи, вытирая свои громадные руки о кожаный фартук. Он очень сильно вырос. На массивных челюстях явственно проступала черная щетина.
– Я…
– Секенр, никогда не думал, что снова встречусь с тобой.
– Но я… дом моего отца… ведь я живу совсем рядом с тобой, по соседству…
– Никогда не думал встретить тебя вновь или, по крайней мере, не хотел этого. Чего тебе?
Я оглядел небогатую мастерскую. Он, без всякого сомнения, стал тут хозяином. Когда я дружил с ним, он был у отца подмастерьем. Наверное, отец умер и оставил ему свое дело.
Он направился ко мне, его тяжелые ботинки гулко стучали по доскам пола. Я пристально посмотрел ему в глаза. Бесстрастное лицо ничего не выражало. Онтак вырос.
– Повторяю свой вопрос. Чего ты хочешь?
Его голос звучал как голос мага, изгоняющего нечистую силу. Я пожал плечами, попытался засмеяться, сделать вид, что мы снова стали детьми, и обратить все в шутку. Я опустил взгляд и пошевелил пальцами ног.
– Разве это не очевидно, глупец? Туфли. Это же сапожная мастерская, я не ошибся случаем? Или все это, – я махнул рукой, показывая на товар на полках, – корм для райских птиц?
Он рассмеялся, зло и отрывисто.
– Намек? – Голос принадлежал женщине. Намек обернулся. Выражение его лица моментально изменилось – теперь на нем явно читался ничем не прикрытый страх. Из задней комнаты в лавку зашла девушка примерно моих лет. Было уже заметно, как округлился ее живот. Намек поспешил к ней, положил руки ей на плечи и что-то настойчиво зашептал. Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Я сложил руки на груди и уставился на стену, избегая ее взгляда. Она кивнула и ушла.
– Твоя жена?
– Тебе были нужны туфли, – отрезал Намек.
– Мне бы хотелось познакомиться с ней. Мы могли бы стать друзьями…
– Идем, мне надо снять мерку. Я показал на туфли на полках.
– А может мне просто померить что-то из этого?
– Твояпервая пара обязательно должна быть сшита на заказ, по твоей ноге.