Потом он произнес нечто совершенно невероятное:
– Я думал, что ты мой сын.
Я снова сел, на сей раз уже полностью овладев собой. Я убедился в том, что действительно был почти голым – вся одежда изодрана в клочья, а тело покрыто запекшейся кровью. От слабости у меня опять закружилась голова, но вцепившись свободной рукой в спинку кровати, я с трудом сохранил вертикальное положение.
– Но вы же не мой отец… – робко заметил я.
– Совершенно согласен, – кивнул он.
– Но я не понимаю…
Снаружи завыл ветер. Комната затряслась и закачалась, а стены заметно сдвинулись с места. Вокруг нас повалились новые куски штукатурки, деревянные обломки и… целый ливень человеческих костей; воздух наполнился пылью. Черепица градом обрушивалась мне на спину и плечи. Створки окон с шумом распахивались и захлопывались.
Мне вспомнилось жилище Сивиллы. Я в страхе посмотрел на своего собеседника, но тот лишь пожал плечами:
– Это скоро закончится. Не волнуйся.
Когда все наконец стихло, я представился:
– Я Секенр, сын Ваштэма, чародея.
Он зашипел, отпрянув от меня:
– Я боюсь тебя!
– Нет, – я покачал головой. – Я не чародей.
Я попытался все ему объяснить, но он замахал руками, запрещая мне приближаться.
– Ты и на самом деле могущественный чародей. Я знаю! Знаю!
Я пришел к выводу, что он сумасшедший. Ну что может быть удивительного в том, что я после всего пережитого встретился с сумасшедшим? Если он считает, что я чародей, нет никакого смысла переубеждать его.
Положив отцовский меч на колени, я скрестил руки на груди и направил на него, как я надеялся, суровый взгляд.
– Очень хорошо, я, чародей, повелеваю тебе рассказать все о себе.
Он с беспомощным видом развел руками.
– Чародей, я не знаю, с чего начать…
– Почему ты решил, что я твой сын?
Он подошел к разбитой статуе птицы и уселся на плоский скол там, где раньше была голова. Не ответив на мой вопрос, он просидел несколько минут неподвижно. Мне показалось, что он забыл обо мне, впав в прострацию. Я посмотрел в свисавшее с потолка окно и повертел в руках лежащий на коленях меч.
Наконец он вздохнул и спросил:
– Что ты знаешь о томместе , где мы сейчас находимся, чародей, сын чародея?
Я частично поведал ему свою историю, а он лишь снова вздохнул и сказал, что я действительно могучий чародей, хотя и невежественный.
– Ну, так просвети меня, – потребовал я.
– Твоя мать покинула тебя, – начал он, – потому что не могла пересечь границыЛешэ , Царства Снов. Из-за того, что ее не подготовили должным образом к погребальному обряду, она не может по-настоящему войти в Страну Мертвых. Ты должен усвоить: всего существует четыре Царства. Земля – это царствоЭшэ мир живых. Наши сны рождаются из тумана над рекой там, где Страна снов граничит со Страной смерти. Мы видим во сне призраков неупокоенных, потому что они задерживаются в Лешэ, как и твоя мать. Дальше лежитТашэ , истинная земля смерти, где все попадают в то место, которое им определил бог.
– А четвертое Царство?
– ЭтоАкимшэ – священное место. В сердце бога, в разуме бога, среди яростных фонтанов, где рождаются звезды, целые миры и сами боги, лежит Акимшэ, святыня, которую невозможно описать. Даже великим пророкам, даже чародеям, даже самим богам не постичь высшей тайны Акимшэ.
– Но оно же находится внутри Сюрат-Кемада, – удивился я. – Я не понимаю, как…
– Разумеется, не понимаешь. Сам Сюрат-Кемад не понимает. Даже ему не дано постичь того, что происходит в Акимшэ.
Я моментально перевел разговор на другую тему.
– Я должен продолжить свой путь. Мне надо найти отца.
– Да, конечно. Я его знаю. Здесь он занимает видное положение.
– Ты… ты… его знаешь? – едва смог выговорить я.
В мыслях у меня была полная неразбериха.