Я начал принимать кодограмму из букв, но слышимость была какая-то странная, что-то шумело, шипело, свистело, у нас в учебке была чистая слышимость.
Ну как, получается? -и он взял у меня листок, у меня было много пропусков.
В принципе не плохо, но это было шестнадцать групп, а ты загнул двадцать пять!
Второй радист закончил принимать и стукнул кулаком в стену, через секунду зашёл кодировщик забрать кодограмму, злобно посмотрел на меня и ушёл.
Не обращай внимания, это дембель, психует, что ему замену не присылают.
Я познакомился с обоими радистами, они мне прямо сказали, что нас часто будут припахивать на работы, но как только появится свободное время, чтобы мы приходили сюда, им через полгода домой, за это время нас надо подготовить к дежурству.
Здесь, по сравнению со Средним, казарма была большая, койки стояли только возле стен и всё здесь было в одном здании кухня, столовая, казарма, ПУ (пункт управления), ПРЦ (приёмный центр) рубка.
Рота, подъём!
Мы с Санькой быстренько вскочили и за сорок секунд оделись и встали в строй. Вдвоём, потому что больше никто не встал, все только слегка зашевелились.
А это ещё кто такие?
Вчера надо было приходить, такой концерт пропустил! И все, вспоминая вчерашнее, опять заржали. Не спеша, потихонечку рота построилась, я увидел своих знакомых с которыми мы вместе призывались из одного города, это было приятно, также увидел в конце строя двух «задротов», их можно было узнать по внешнему виду и их я тоже узнал по карантину, это были Брылов и Кутергин, ну Брылов ясно, этого стоило ожидать, но как туда затесался Кутергин?
Сначала стояли деды, а вторая половина-молодые, напротив командир роты и другие офицеры «приказываю: на охрану воздушных границ нашей Родины заступить» и заиграл гимн Советского Союза. Для меня это была неожиданность и какая то гордость, вот он я стою весь такой и гимн страны!
На охрану воздушных границ нашей Родины заступить!
Спустя пять минут я уже «защищал» границы страны с тазиком и тряпкой, после команды «дежурные по казарме выйти из строя», вся вторая половина сделала шаг вперёд.
Буду вечно молодым
«Задроты», «чмори», «вечно молодые» -это всё из одной серии, солдаты которые повели себя не правильно, как правило к ним относяться стукачи, кладуны и т. п.
Их легко узнать по внешнему виду, они всё время грязные, форма всё время какая то засаленная и уже никогда не отстирывается, лицо всё время в царапинах и синяках.
Вот и здесь когда я увидел Брылова и Кутергина, я не сразу их узнал. А знал я их по карантину, Брылов был в нашем взводе. Карантин -это такое время, когда всё время хочется жрать, это постоянное чувство голода, все только что с гражданки, не привыкли к этому, все с нетерпением ждут обеда, это первое, второе и третье.
И вот мы строевым шагом идём на обед, время на обед ограничено, не только наш взвод надо кормить.
Подходим к столовой, раздаётся команда «на месте стой, раз-два», после слова «два"должна стоять тишина, а у нас раздаётся какой-то топот-дын-дын, снова команда «на месте, шагом марш» и мы маршируем, «на месте стой, раз-два» -дын-дын, взвод уже волнуется время уходит, «на месте, шагом марш» и опять маршируем, «стой, раз-два» -дын-дын, уже послышались удары, крики, это всё Брылов не может попасть в такт.
Так мы маршировали ещё несколько раз, ему уже изрядно надавали пинков и сказали, чтобы совсем не маршировал, а просто стоял.
Наконец мы в столовой, только опрокинули в себя первое, в ожидании второго, но раздается команда «встать, головные уборы надень» и выходим из-за стола, время вышло, без второго, без третьего и всё из-за Брылова, когда выходили, проходили мимо хлебного стола и один парень незаметно сунул буханку под гимнастёрку, мы думали хоть хлеба в казарме поедим, но вышло ещё хуже, сержанты всё видели, поставили его перед строем, толкнули лекцию о воровстве и ещё что-то о братстве, о выручке. В общем, мы все в противогазах стали отжиматься, пока он ел эту буханку, он пытался съесть её быстрее, пихал в рот большие куски, получалось ещё хуже, лучше бы ел маленькими кусочками, но быстро, пока он ел мы чуть не сдохли.
Брылову дали хороших пиндюлей и не один раз, это редко бывает, чтобы свои своего избивали, ну, просто,«очень кушать хочется». И уже тогда было ясно что на точке ему будет тяжко.