– Невероятно замечательный день, – повторила Крисса. – Но ты выглядишь не очень счастливой, дитя мое. Отчего?
– Вовсе нет, госпожа. – Киннитан затаила дыхание. Она удивилась и даже немного испугалась, поняв, что ее необычное настроение отразилось на лице. – Я самая счастливая девушка в мире. Ведь мне повезло попасть сюда и стать сестрой Улья.
Кажется, старшая послушница не очень-то поверила, но все равно одобрительно кивнула.
– Все верно. Девушек, желающих оказаться на твоем месте, наверное, больше, чем песчинок на морском берегу. А тебе особенно повезло – к тебе благоволит ее преосвященство Раган. Иначе девушку твоего… Иначе тебя могли и не выбрать из огромного числа достойных кандидатов. – Крисса погладила Киннитан по руке. – Конечно, это благодаря твоему бойкому языку, хотя, по моему мнению, тебе следует научиться сдерживать себя. Мне кажется, ее преосвященство надеется, что в один прекрасный день ты станешь старшей послушницей, а это великая честь. – Крисса кивнула, будто давая понять, что так было и с ней: тяжкий труд и счастливая судьба. – Но столь высокое призвание требует отказа от семьи и друзей, а это весьма нелегко. Я помню, как трудно мне далось такое решение.
Киннитан хотелось расспросить досточтимую загадочную госпожу Криссу о ее детстве и о жизни до храма. Но сетка, отделявшая ульи, вдруг всколыхнулась от сквозняка. На сетке сидели сотни пчел, и колебание было совсем слабым, однако вслед за сквозняком в большом зале послышались шаги. Страх и волнение заставили старшую послушницу и ее молодых помощниц выпрямиться и повернуться к дверям. Там, воздев руки к небу, появилась верховная жрица.
– Молитесь высочайшему, – выдохнула Крисса. – Он уже здесь!
Киннитан опустилась на колени рядом со старшей послушницей. Звук шагов по полированным каменным плитам пола становился все громче, и в зале появились солдаты – у каждого на поясе висел изогнутый меч, а на плече красовалась длинная труба с раструбом из отполированной до блеска и покрытой узорами стали. Это были «леопарды» автарка: только им дозволялось носить черные, отделанные золотом доспехи. Как странно: Киннитан никогда не думала, что здесь, в главной галерее Улья, она увидит мужчин, тем более – вооруженных мушкетами воинов. Вслед за ними появились служители Нушаша в праздничных одеждах, а затем еще один отряд солдат. Эти были попроще «леопардов», но вид все-таки имели устрашающий: они держали в руках длинные копья и мечи.
Наконец топот и шаги утихли. Киннитан исподтишка взглянула на Криссу: на лице старшей послушницы было написано волнение, даже ликование.
Воины внесли просторный деревянный паланкин, украшенный золотом и закрытый тяжелыми занавесками с вышитым летящим соколом – гербом царствующей семьи. Паланкин опустили у дверей, и один из воинов откинул занавески. Киннитан почувствовала, как все женщины – несколько десятков – затаили дыхание. Из тени паланкина появилось лицо.
Киннитан сглотнула, и это простое движение далось ей с большим трудом. Правитель оказался уродом.
«Ну не совсем уродом», – решила она, взглянув на него еще раз.
Молодой человек в паланкине был сгорбленным, жалким, похожим на старика, с чересчур большой для его хилого тела головой. Он заморгал, огляделся по сторонам, словно человек, спросонья открывший не ту дверь, потом отодвинулся обратно в темноту своего отгороженного занавесками убежища.
Киннитан еще не отошла от изумления, когда «леопарды» сняли с плеч ружья, подняли их вверх и с грохотом опустили на плиты пола – бум! бум! Ей показалось, что прозвучали выстрелы, а некоторые из сестер Улья даже вскрикнули от неожиданности и страха.