Она бросила на капитана оценивающий взгляд – словно купец, которому предложили смехотворно низкую цену и он собирается торговаться. После небольшой паузы она ответила:
– Паффкин.
– Паффкин?! – Вансен не удержался и засмеялся. – Что за странное имя?
– Вполне подходящее имя для кошки, господин, – ответила девушка. – Моя Паффкин всегда хорошо себя вела, если, конечно, погода не менялась. – Девушка говорила со странным произношением, не похожим на речь в той местности, где вырос Вансен. – Лучшая охотница на мышей во всем королевстве была, пока погода не поменялась. Такая сладенькая.
Вансен покачал головой.
– А тебя зовут как? – снова спросил он.
Руки девушки теребили подол шерстяного платья, дергая свободные концы ниток.
– Я боялась грома, – пробормотала она. – Когда я была маленькой…
– Хочешь есть?
Девушку трясло, словно у нее и на самом деле была лихорадка.
– Почему же у них так горят глаза? – Она застонала. – Они поют о дружбе, но их глаза как огонь!
Говорить с ней было бесполезно. Вансен накинул ей на плечи свой плащ, отошел к костру, зачерпнул чашкой суп и вернулся. Она осторожно взяла чашку, наслаждаясь теплом, но, похоже, не понимала, для чего ей это дали. Вансен помог девушке сделать несколько маленьких глотков, а потом она стала есть сама.
«Приятно сделать хоть что-нибудь доброе», – подумал Вансен, наблюдая за странной гостьей. Ему доставляло удовольствие заботиться о ком-то. Несмотря на то, что загадки множились, впервые за этот беспокойный день он почувствовал себя почти удовлетворенным.
Западный ветер разогнал тучи. Новая армада облаков собиралась над океаном, готовясь пролиться дождем, а пока почти весь внутренний двор замка Южного Предела ярко освещали солнечные лучи. Баррик нашел самое прогретое место. Он впитывал тепло, словно ящерица, только что выползшая из темной сырой расщелины. Под сверкающим солнцем впервые за много дней стало видно, что промытые дождями башни раскрашены в разные цвета. Башня Волчьего Клыка была иссиня-черной, башня Весны сверкала зеленоватой медью, башню Осени покрывала белая и красная черепица, башня Лета выделялась золотым орнаментом, а башню Зимы украшали серый камень и черные кованые решетки. Вместе они составляли что-то вроде огромного букета.
Бриони еще не вернулась с дневного урока у сестры Утты. Баррик никак не мог понять, зачем нужно учиться, когда ты уже стал регентом – это ведь не помощник у бакалейщика или сквайра. Правитель способен сам совершенствовать себя. Принц продолжал изучать технику боя и военную тактику, но общий курс он закончил и не представлял, к чему другие науки. Он умел читать и писать (может быть, не так хорошо, как Бриони). Он ездил верхом, охотился с соколами и с гончими (насколько позволяла покалеченная рука), различал геральдические символы почти сотни знатных родов – Стефан Найнор, смотритель замка, сказал ему однажды, что это умение пригодится на войне: можно определить, кого взять в плен, чтобы получить хороший выкуп. Баррик усвоил историю собственной семьи, начиная от Англина Великого, и историю королевств Пределов, получил представление о других народах Эона, запомнил множество легенд о Тригоне и прочих богах, благодаря чему понимал проповеди отца Тимойда – если, конечно, давал себе труд слушать его.
Конечно, он знал не все. Баррик наблюдал за Бриони, когда она вела заседания королевского суда, и чувствовал себя лишним: у сестры всегда имелось собственное мнение и интерес к вещам, казавшимся ему незначительными. Иногда она прерывала заседание на час-другой, чтобы обсудить с советниками справедливость решения, которое считала важным, из-за чего остальные дела откладывались.
– Лучше отложить правосудие, чем отказать в нем, – так она оправдывала эти нелепые действия.