Она приходилась автарку кузиной, а прежде была женой его старшего брата, которого Сулепис убил, чтобы расчистить себе путь к трону. Но Аримона появлялась в обители Уединения так же редко, как и сам автарк: у нее был собственный небольшой дворец в дальнем конце обширной резиденции, словно раковина внутри раковины. Никто, даже самые высокородные жены, не смел прийти к ней без приглашения. И никто не мог претендовать на роль королевы евнухов.
Киннитан казалось, что ей невероятно повезло: девушку взяла под крыло Луан, одна из любимых помощниц Кузи. Луан была моложе своей наставницы, но такая же крупная, и манеры ее походили на манеры Кузи. Уже через несколько дней после прибытия Киннитан Луан проявила к новой жене автарка неожидан – i ный интерес и пригласила ее к себе на чай.
Киннитан подали обещанный напиток, а к нему фиги и несколько видов печенья. Девушку приняли в прохладной, закрытой от солнца комнате Луан. Повсюду были разбросаны подушки, женщины угощались и обменивались сплетнями, ходившими в обители Уединения. Но причину своего интереса Луан объяснила, лишь когда чаепитие было закончено.
– Ты ведь не узнала меня, верно? – спросила она.
Луан наклонилась, чтобы поцеловать руку Киннитан. Только теперь девушка обратила внимание на ее большие руки. Значит, раньше Луан была мужчиной! От удивления Киннитан не сразу поняла вопроса.
– Узнала? – переспросила она, когда до нее дошел смысл сказанного.
– Да, милая девочка. Не думаешь же ты, что мне интересна каждая юная королева, входящая в ворота обители Уединения? – Луан схватилась за грудь, словно ей стало трудно дышать. Зазвенели украшения. – О боги, в этом месяце прибыли еще две из Крейса. Это все равно что с луны! Странно, что они вообще умеют говорить на человеческом языке… Моя красавица, я пригласила именно тебя, потому что мы выросли в одних местах.
– За улицей Кошачьего Глаза?
– Да, дорогая! Я помню тебя в том возрасте, когда ты еще училась ходить. А ты меня забыла.
Киннитан покачала головой:
– Я… должна признаться, я не помню, избранная Луан.
– Просто Луан, милая. Это неудивительно. Я была тогда другой. Большой и неуклюжей. Видишь ли, до того как стать избранной, я хотела пойти в священники, но потом передумала. Однажды я пошла к твоему отцу за советом. Я часто гуляла между улицей Кошачьего Глаза и аллеей Пухового Плаща, произнося четыре сотни молитв Нушашу. По крайней мере, я пыталась…
Киннитан отвела в сторону руку Луан и встала.
– Дуд он! – воскликнула она. – Ты Дуд он! Я вспомнила! Избранная вяло махнула рукой.
– Ш-ш. Не произноси это имя. Я давно отказалась от него и ненавижу того жалкого несчастного человечка. Сейчас я намного красивее, не так ли?
Она улыбнулась, как бы подсмеиваясь над собой, но кроме самоиронии в вопросе слышалось что-то еще.
Киннитан снова посмотрела на сидящую перед ней Луан. Теперь, вспомнив Дудона, считать Луан женщиной было непросто. Киннитан внимательно вгляделась в крупные черты лица, заметила толстый слой пудры, посмотрела на большие руки, унизанные кольцами.
– Да, ты красива, – согласилась она.
– Естественно, – рассмеялась довольная Луан. – И ты получила свой первый урок. Все в обители Уединения красивы – и жены, и избранные. Даже если кто-то приставит тебе нож к горлу и потребует сказать, что выглядит не слишком хорошо, что под глазами появились небольшие морщинки, а кожа не такая розовая, как обычно, – все равно ты должна отвечать, что не знаешь никого прекраснее. Поняла?
– Но я ответила тебе искренне.
– И вот второй урок: говори искренне. О небеса, ты же умная девочка! Как жаль, что не мне придется наставлять тебя.
– А почему, Луан?
– Не знаю. Бесценный распорядился, чтобы тебя обучали священники Пангиссира. Но я буду за тобой присматривать.