Итак, никаких ниспровержений. Но это не значит, что невозможна полемика. Спорить придется. Но цель полемики, в которую я готовлюсь вступить с мысленными оппонентами, не в том, чтобы доказать всем единственно мою правоту. Я рассматриваю оспаривание авторитетных мнений как средство развития мысли на примерах, не более того. То, о чем я хочу рассказать, является плодом мучительных раздумий и переживаний, в течение двадцати с лишним лет сопровождавших мое пребывание в «лоне» РПЦ, и моей жизни пред Богом, что не одно и то же. Насколько мне удалось разделить земное и объединить небесное в этих двух моих жизненных пребываниях, и является сутью повествования. В этом смысле это то, «В чем моя Вера». А вера, как я уже говорил, «у каждого своя». Мое обращение в первую очередь к тем, кто, пока не нашед, мучительно и настойчиво ищет свою веру. Может быть, им окажутся близки мои раздумья, укажут путь мои искания, помогут, пригодятся мои находки. Буду счастлив. Прочим же всем пожелаю меня не возненавидеть за разницу в наших взглядах. В мнениях вот достойное определение всех человеческих истин, ибо «всяк человек ложь». И я, грешный, в том же числе. У всех прошу прощения. И, как сказал Амвросий Оптинский, «всем мое почтение».
Пролог. «Дорогу осилит идущий»
След петляет меж камней, по снегу и льду, по размокшей земле, исчезает на скалах, теряется в жухлой траве. Далеко впереди маячит спина идущего человека. Небыстро идет он, но как же быстро уменьшается, теряется вдали его фигура, исчезает за поворотом, срезается горизонтальной линией уходящего в небо пологого склона. Тяжко идти вверх, задыхаясь, подниматься в гору, вослед уходящему: только бы не отстать совсем, не потерять его навсегда из виду. Вот и исчез он, ушел вперед, растворился во мгле горных туманов. Лишь тянется по снегу четкий отпечаток босых ног, теплые ступни человека протаяли следы на снегу. Как должны зябнуть и коченеть босые ноги, ступающие по снегу и льду, по стылому камню, по мерзлой земле Он идет вперед небыстро, но не догнать. За ним, по остывающему следу, отпечатку босых ступней!
Смеркается. Сиреневые тени густеют, сливаются в сизую мглу, из которой рождается снежное марево. Поземка предательски заметает след, и вот впереди лишь темнеют два ряда смазанных темных впадин, округлых лиловых углублений на синем снегу, уже не похожих на отпечатки человеческих ног. Снег заметает следы, и больше не тает в остывших лунках. Вот-вот исчезнет след в синих сумерках, растворится в ночи, потеряется из виду. Как хочется лечь в снег и больше никуда не идти. Или повернуть назад, и легко сбежать вниз, в долину, к огню костра и оставленному теплу человеческого жилья. Но, вопреки всему вперед и вверх, по остывшему неверному следу за тем, кто там, впереди, уже невидим, поднимается все выше. За ним, ведь он позвал за собою. Там, наверху Христос, вот след Его босых ног, Он Сам позвал нас, следовать за Ним, по Его живому следу, вперед и вверх, а там За Ним, читатель. Дорогу осилит идущий.
Миряне
Начну с замечания, что очень многих людей, являющихся прихожанами церкви, положение «мирянина» вполне устраивает. Вообще, понятия «мирянин» и «прихожанин» смешались. Разве что «прихожанин» более относится к конкретному приходу.
С одной стороны, миряне народ свободный. Люди, ничем не связанные с другими, приходят в церковь за своей нуждой, им дела ни до кого нет, пока им не мешают «удовлетворять свои религиозные потребности». С другой же, со стороны составляющих приход верующих отношение к «мирянам» -«захожанам», как правило, полупрезрительное, ревниво-настороженное, а то и просто злобное. Однако священство и епископат, а также примкнувшие к ним монахи, составляющие «профессиональную церковь», мирянами называют всех их, то есть тех, кто в профессиональную «касту посвященных» не входят, и без разделения, скопом, считаются «народом», «мирянами», «прихожанами» словом, людьми как бы «второго сорта», что ли.
При этом, для того, чтобы в наше время считаться мирянином, совсем необязательно быть верующим, и уж тем более христианином.
Тем, кто приходит в церковь от случая к случаю за своей нуждой, наиболее подходят установившиеся в приходской практике отношения «обслуживания населения», в которых вопрос веры вообще не обсуждается, и как правило, не ставится в том числе и священством. Например, что в советские времена, что сейчас, попробуй младший священник отказать в крещении независимо от резонов: то, что может негативно отразиться на церковном доходе, подлежит «табу» независимо ни от какой веры. Доход свят. Вообще, к постыдной теме церковных доходов нам предстоит еще неоднократно обращаться по самым разным поводам: в церковной жизни все спеклось в нерасплетаемый клуб, все срослось со всем. Как говорил Обломов: «Не трожь, приросло, оторвешь будет смерть».