Вокруг самолёта кружат то ли вороны, то ли ещё какие-то птицы, довольно крупные, оператор направил камеру на себя, показав пухлое лицо. Ведут они себя ваще очень странно.
Неожиданно громыхнул взрыв, изображение задёргалось, и в салоне стали кричать.
Птицы залетели в двигатель!
Оператор направил камеру на крыло, и Артур с округлёнными от удивления глазами наблюдал за тем, как сплошным потоком вороньё влетало в дымящуюся турбину. Запись прервалась.
Артур почитал комментарии под роликом. В основном это были соболезнования, и расстроенные смайлики, что говорило о печальном исходе происшествия, но хотелось настоящих фактов. Взяв у Оли телефон, Артур проматывал коммент за комментом, и наконец, наткнулся на что-то конструктивное:
«Борт 692 разбился в результате агрессивного поведения птиц. Руководство компании сочло это единичной аномалией, и рейсы не отменило, допустив продолжение полетов».
И ты не боишься после этого лететь? спросила Оля у Артура.
Да нет, пожал плечами Артур, отдав телефон Оле. Жёстко конечно, но это далеко от нас. Да и компания тоже не та, которой мы пользуемся.
Ольчик, ты прости меня, ладно? Если обидел чем.
Да ничего, мы вроде уже помирились, улыбнулась Оля. Я люблю тебя.
Артур нежно поцеловал её в губы.
Пара довольно быстро оказалась на борту самолета. Они сели на свои места, и стали наблюдать за пассажирами. Перед взлётом все суетились, раскидывая вещи по полкам, и рассаживаясь. На многих просто не было лиц, и было не трудно угадать, по какой причине.
Что с ними такое? шепнул Артур Оле.
Видимо, до них ролик тоже дошёл.
Сзади кто-то разговаривал, и, не смотря на попытки говорить шёпотом, выходило у них довольно громко.
Ты видел, что птицы вытворили с тем самолётом?! Вот нафига мы сели?! Нафига?! А если с нами случится то же самое, то тогда что? говорил молодой человек в очках.
Да ничего не случится, успокоила очкарика девушка, державшая его за руку. Успокойся, мусик.
Ты говоришь мне успокоиться?! С ума сошла что ли?! Как можно быть спокойным в такой ситуации?! рычал очкарик, и это стало немного нервировать Артура. Ты сама истеришь по поводу и без повода, а теперь мне замечания делаешь?!
Артур привстал, повернувшись к паре. В большинстве случаев люди игнорировали такие ситуации, считая, что эта не их проблема, но тут терпеть было трудно. Если хамское отношение к женщине Артур ещё мог простить, хоть и не всегда, то словесный зуд его раздражал, и тут он уже не мог промолчать. Оля попыталась посадить его на место, но ей не удалось, и, положив руки на спинку кресла, Артур сказал:
Уважаемый, заткнитесь, пожалуйста, обратился он к оторопевшему очкарику. Если у вас какие-то претензии к своей даме, вы можете высказать их мне, а если нет закройте ебало, и не мешайте другим пассажирам отдыхать. Хорошо?
А вы чего хамите? девушка очкарика раскраснелась от злости.
Не зуди, а? буркнул Артур, присаживаясь на место. Мне на вас обоих насрать, если честно. Просто не надо дёргать людей своими разборками.
Артур! скривила губу Оля.
Ну извини, извини.
Да что вы себе позволяете?! Я на вас жалобу напишу! возник очкарик.
Хорошо. Только заткнись, ладно?
В ответ Артур ничего не услышал. Вот что за люди, а? Ты их защитить пытаешься, а они тебе так пакостно отвечают, будто бы ты им свинью подложил. Вот поэтому Артур и не очень любил людей. Они хорошее забывают, а плохое помнят всегда, что общеизвестный факт. Артур множество раз убедился в этом на практике.
Вспомнив лицо очкарика, Артур презрительно скривился. Не мужик, а баба какая-то четырёхглазая. «Наверняка он срывается только на своей девушке, потому что на мужчинах срываться у него не хватает яиц, заключил Артур».
Засвистели турбины, и Артур почувствовал, как его легко вдавливает в кресло. Напуганные фантазиями пассажиры внимательно смотрели в окна, и разглядывали небо, пытаясь отыскать в нём необычных птиц. Сам Артур этого не делал, и предоставлял возможность наблюдения Оле. Он легко противился страху смерти, потому что не видел разницы между смертью от упавшего на голову кирпича, или гибелью в результате крушения на самолёте. Вероятность умереть всегда один к одному, при любых обстоятельствах, и в любом месте.
Если сидеть в здании, всегда есть риск того, что оно рухнет. Можно поскользнуться на банановой кожуре, и разбить голову, прямо на ровном месте. Это либо произойдёт, либо не произойдёт, и третьего не надо.