Увидев, как Артур надевает ветровку, Оля недовольно сморщилась.
Ты опять, что ли? Вот как маленький! Сколько тебе говорить, что нельзя носить с собой клинок, которым руку можно отрубить! Посадят же! Когда у тебя пропадет эта дурная привычка?
Эта привычка может спасти жизнь. Лишняя перестраховка не помешает, сказал Артур, погладив шелковистую ткань ветровки.
Ты выглядишь как гопник, буркнула Оля, и ушла на кухню.
Ага, сказал Артур. Последнее, что меня волнует, это внешний вид.
Он снял вакидзаши со стойки, и поместил ножны в петельку, затянув её потуже. Взглянув на себя в зеркало, Артур убедился, что клинок никаким образом себя не выдаёт. Происходило это благодаря балахонистости ветровки. В противном случае клинок бы выпирал, как стояк, нарушая ровные контуры тела.
Вообразив перед собой лысого мужика со злой рожей, Артур быстро метнул ладонь под полу ветровки, и с металлическим звоном извлёк вакидзаши, молниеносно полоснув воображаемого врага по глотке. Лезвие со свистом рассекло воздух.
Он убрал вакидзаши в ножны, довольно улыбнулся, поправил ветровку так, чтобы клинка не было видно, а затем отправился к Оле на кухню.
Она возилась у открытой двери холодильника, сортируя и считая продукты.
Наигрался? сказал она, явно недовольная поведением мужа.
Ага, с улыбкой ответил он. Что у нас по еде?
К счастью, в магазин пока не надо. Блин! Оля укоризненно взглянула на Артура. У всех парни, как парни, а у меня бандит какой-то. Груби всем, с ножом ходит.
Если бы я соответствовал общепринятому женскому эталону, то ты бы вряд ли со мной была.
И это верно, кивнула Оля.
Артур достал телефон, и вызвал такси, которое вскоре подъехало к подъезду. Разбитая двенашка, припарковавшаяся у тротуара, явно знала лучшие времена. Она была побитой, исцарапанной во многих местах, а двигатель работал с перебоями, будто вот-вот заглохнет. За рулём сидел тучный грузин, и, увидев своих пассажиров, он расплылся в широкой улыбке. Они сели назад, и грузин спросил:
Куда едем, дорогой?
В салоне пахло табаком, и под потолком клубились облака дыма.
Оля назвала адрес, грузин повел автомобиль по ухабистым дорогам, и ругался матом.
Артур сидел, и задумчиво глядел в окно, наблюдая за проносящимися мимо аптеками, которых в городе было немало, и редкими прохожими. От чего-то у местных предпринимателей сформировалось глубинное убеждение в том, что население Куратовска очень подвержено заболеваниям, и что тут можно разгуляться на фармацевтическом поприще. Трудно было сказать, что они не правы, но с другой стороны, сам Артур почти никогда не болел.
Неожиданно по встречной полосе промчалась полицейская машина, и с такой скоростью, что двенашка таксиста слегка качнулась от потоков воздуха. На всю улицу выла сирена. Артур вздрогнул от неожиданности, и обернулся, разглядывая удаляющийся полицейский автомобиль в заднее окно.
Куда гонят, интересно?
Дураков в последнее время, дорогой, много, сказал грузин, взглянув на Артура в зеркало заднего вида. Я вон, задолбался уже им головы разбивать. Без бита под сиденьем вообще не выезжаю.
Ощутив острое жжение в паху, будто бы там содрали небольшой слой кожи, Артур сжал губы в тонкую нить. Всё-таки, он переусердствовал, занимаясь с Олей сексом несколько часов подряд перед отъездом. Всего лишь захотел продлить удовольствие, а теперь было такое ощущение, что по хозяйству елозили наждачной бумагой. Оля-то то была вполне довольна, а вот Артур теперь страдал.
Не в силах больше выносить неприятных ощущений, Артур попросил водителя тормознуть у ближайшей аптеки.
Конечно, дорогой! Сейчас! сказал грузин, выкручивая руль, и направляя автомобиль к придорожной аптеке. Он ткнул на кнопку аварийного сигнала, и двенашка стала мигать жёлтыми огоньками.
Едва машина прекратила движение, как справа тут же раздался душераздирающий вопль, который глухо пробился сквозь стёкла, будто через вату.
Лысый человек, с раскрасневшимися от злости глазами и пунцовой кожей, мчался на автомобиль со всех ног. Увидев его, Артур ощутил, как пульс участился. Оля же просто побледнела от испуга, пальцами вцепившись в бедро Артура, и с ужасом наблюдала за бегущим безумцем. Он свирепо кричал, изо рта его валила пена, а вены по всему телу вспухли так сильно, будто бы он десять секунд назад жал триста килограмм от груди.