И тотчас подле них как из воздуха сгустился церемониймейстер в ливрее, сплошь затканной башнями и дельфинами.
— Встань на колени перед своим господином, — объяснил он Висто. — Вложи свои руки в его руки, вот так. Повторяй за мной…
Придворные, стоявшие вдоль стен тронного зала, вновь начали шушукаться, но Висто говорил звонко и четко до самого конца, до обещания вассала следовать в битву за господином. Тут он на мгновение запнулся, сглотнул и добавил уже от себя:
— …до тех пор, пока продлится война с валькингами.
Эйрар заметил, как герцог Роджер нахмурился и подался вперед, внимательно вслушиваясь. Но один из вельмож, стоявших за троном, что-то тихо шепнул — и герцог успокоился, а Висто поднялся с колен, и его место занял другой.
— Я, Вардомил с Вагея, клянусь…
— Я, Ове с Вагея…
— Я, Нени из Баска… — И так далее, один за другим, между тем как шепот придворных постепенно делался громче, кое-где зазвучал смех, а потом и разговоры в полный голос. Герцог молча наблюдал за церемонией, лишь изредка наклоняясь сказать что-то своей даме. Что до самого Эйрара — он видел происходившее как бы со стороны и слегка изумлялся, с ним ли все это на самом деле происходило. Он едва замечал сменявшиеся лица, как вдруг — которым по счету был этот рыбак? сороковым?.. — ему померещилось нечто знакомое в движениях опустившего голову светловолосого паренька, и голос, девичье контральто, выговорил:
— Я, Эйтор с Вагея…
Жар и холод одновременно охватили тело, Эйрар вздрогнул, невольно дернув к себе коленопреклоненного… и в самом деле глянул в глаза Гитоне, дочери Рудра.
И не было времени расспросить ее: как?.. каким образом?.. почему?.. — и звенели слова клятвы, и, наконец, она тихонько выпростала из его ладоней маленькие холодные руки и вернулась, одетая в грубую рыбацкую робу, на свое место, и герцог Роджер проводил ее глазами, потом пристально глянул на Ове Губошлепа, стоявшего подле нее, и Эйрара внезапно охватила беспричинная ярость… однако новый рыбак уже преклонил перед ним колена, произнося клятву.
В это время еще один распорядитель приблизился к герцогу и хотел что-то сказать, но Бастард лишь отмахнулся:
— Я занят! Пусть подождут!
И вот последний из полусотни принес клятву на верность; церемониймейстер подвел Эйрара к подножию трона, и он склонился точно так же, как только что — рыбаки, и успел произнести присягу до половины, когда его постигло новое неожиданное потрясение — второе по счету за столь краткое время. На одной из унизанных перстнями рук, меж которых он вложил свои ладони… недоставало двух пальцев.
Его голос сорвался, а перед глазами вмиг встала та ночь в хижине Мелибоэ и слова колдуна об удаче и неудаче трехпалого государя. Сердце сжалось в предчувствии неминуемой опасности… однако Эйрар справился с собой и договорил до конца, и герцог Роджер позволил ему поцеловать свою руку и с довольной улыбкой откинулся к спинке трона:
— Итак, ради такого случая ты сегодня с нами обедаешь. — И небрежным мановением отпустил рыбаков. — Да, это напоминает мне… а впрочем, постой! Тебе полезно будет послушать. Зовите герольда!
Принц Урданецца тронул Эйрара за локоть, отводя его на приличествующее место в зале, и какая-то темноглазая девушка с готовностью потеснилась, не забыв многообещающе ему улыбнуться. Герольд уже шел к трону по ковровой дорожке, меж двумя шеренгами придворных. Он был одет в белое, но даже и без Алого Пика Бриеллы, горевшего на белом камзоле, всякий мог без труда признать в нем валькинга по широкому плоскому лицу и ястребиному носу.