А чем ты докажешь, что твое послание действительно от него?
Вместо ответа Эйрар шагнул к двери чулана, сунул руку в бадью с водой и вытянул ее перед собой:
— Смотрите, господа мои — разве это не железное кольцо, подобное тем, что носят многие из вас? А теперь… — он насухо вытер его и бросил на стол, и серебряный узор заискрился, отражая факельный свет.
Рогей-охотник торжествующе засмеялся. Кто-то закричал: «Колдовство!..»
— но Эйрар перебил:
— Такое заклятие я и сам мог бы снять, будь здесь моя Книга.
Рыцарь взял кольцо со стола, внимательно рассмотрел и наконец поднял глаза:
— Ну, а послание?
— Господин мой, мне ведено передать: философу по имени Мелибоэ не очень-то нравится, как идут дела в этой стране под властью графа Валька. Он готов присоединиться к тем, кто желал бы это переменить. А в качестве доказательства добрых намерений… в общем, он знает, что вы собираетесь предпринять вместе с гильдиями Мариаполя, но не разболтал никому. Он говорит, что скорпион с отсеченной головой может пустить в ход жало, но кусаться ему уже не дано; и еще — что его искусство помогло бы вам найти руку, способную поднять знамя.
Собравшиеся вновь зашумели. Рыцарь Ладомир прищурился, взгляд стал ястребиным:
— А что ты скажешь о… — но закончить он не успел: в дверь стукнули дважды, затем трижды. Рыцарь бросил кольцо Эйрару через стол, горец Рогей жестом велел юноше сесть в свободное кресло. Дверь отперли, и в комнату вошел человек.
Он был облачен в меха, столь роскошные, что взгляд не сразу задерживался на его лице. Впрочем, ничего особенно примечательного и не было в чертах древнего старца, поблекших от времени и словно бы лишенных всего плотского: лицо священника, торжественное и худое.
Рогей-мариоланец вскочил на ноги и громко представил вошедшего:
— Это Виграк, синдик великих гильдий Мариаполя. Мы собрались здесь, чтобы послушать его.
Рыцарь Ладомир предложил старцу кресло. Тот благодарно улыбнулся и сказал неожиданно звонко:
— С вашего позволения, я буду говорить сидя.
— Мы все равны в Железном Кольце, у нас нет правила, кому сидеть, а кому стоять, — как бы повторяя ритуальную формулу, ответил рыцарь. Старик подхватил:
— В некотором роде как раз с этим я сюда и пришел. До каких пор будет наша Дейларна задыхаться под бременем Алого Пика Бриеллы? Я надеюсь, у вас хватит мужества выслушать, что я скажу: нам нипочем не сбросить его до тех пор, пока не будет именно этого правила — кому сидеть, а кому стоять. До тех пор, пока не будет вождя!
Он помолчал, давая им время переварить услышанное.
— Вот и Мелибоэ о том же, если верить парнишке… — пробормотал колючебородый. Виграк на него даже не посмотрел:
— Когда в стране мир и покой — верно, незачем кому-то возноситься над нами. Однако я вас уверяю: сегодня против нас ведется война, жестокая и беспощадная. О ней не говорят вслух, но прекратится она только тогда, когда всех нас сделают валькингами или слугами валькингов. Впрочем, иначе бы вы здесь и не сидели. И не носили бы железных колец, которыми граф Вальк приравнял нас, свободных дейлкарлов, к миктонским варварам.
Он снова умолк. Из кухни — Эйрар не заметил, кто ее позвал — вошла круглолицая полная девушка и подала мед. Люди приглушенно переговаривались; лишь один пригубил из кружки — сутулый мужчина в замысловатом одеянии горцем Корсора, сидевший подле рыцаря Ладомира. Рогей
— похоже, он был вроде как поручителем старца — подал голос:
— А остальные?..
Виграк поднял руку, прозрачную, как лист бумаги.
— Терпение… Не следует предпринимать поспешных шагов, ибо речь сегодня идет о несметных богатствах и человеческой крови. А теперь слушайте внимательно. Ровно через месяц Мариаполь отпадет от графа Валька и поднимет восстание. Братья Железного кольца, присоединяйтесь! Настало время вынимать из ножен мечи!..
Эти слова взволновали собравшихся еще больше, чем новость, принесенная Эйраром.