Но в целом потери оказались меньше, чем можно было предполагать.
Когда стало ясно, что новой атаки пловцов ожидать не приходится, мужчин на веслах снова сменили женщины. Скорость судна резко упала, и Барабин все чаще с тревогой оглядывался назад.
В ближайшей перспективе многое зависело от того, насколько обезумел Ингер из Ферна, узнав об угоне его любимой «Торванги».
Он мог просто вскочить на коня и увлечь за собой весь свой отряд — а мог поступить разумнее, и перед тем, как скакать очертя голову на восток, послать гонца на запад, в Таодар.
И если случилось второе, то быстроходные драккары из ближайшего аргеманского порта уже мчатся вдогонку за «Торвангой». И теперь, когда она лишилась большей части весел, у драккаров есть шанс ее догнать.
«Торванга» продвигалась вперед невыносимо медленно, и у Барабина возникла ассоциация с безногим инвалидом на костылях, за которым гонятся здоровые тренированные молодые бегуны. Они еще далеко, их еще не видно, но впечатление такое, как будто они уже дышат в спину.
И предчувствие Романа не обмануло.
Он увидел драккары, когда совсем уже рассвело, и впереди показалась долгожданная гавань Альдебекара.
Она была ближе, чем корабли аргеманов, но «Торванга» плелась еле-еле, а драккары летели, как на крыльях. И нетрудно было предугадать, что случится, когда они приблизятся на расстояние полета стрелы.
— Сколько у нас стрел? — крикнул Барабин с кормы, и ответом ему было молчание.
Некоторые боевые рабыни, ни слова не говоря, показали ему свои стрелы.
Все было ясно. Шансы баргаутов в перестрелке с корабельными лучниками трудно было приравнять даже к нулю. Скорее, они измерялись отрицательными величинами.
Но одно соображение все же пришло в голову Барабину.
Вряд ли соратники Ингера из Ферна решатся уничтожить «Торвангу» по принципу: «Так не доставайся же ты никому!»
А для Барабина и баргаутов подобного ограничения не существовало.
Наоборот, они почли бы за счастье уничтожить драккары преследователей.
Драккаров этих было всего два. Или целых два, если посмотреть с другой стороны.
Но Барабин за время пребывания в чужом мире уверовал в свое везение.
По всем раскладам ему полагалось погибнуть здесь уже не один раз. Только этой ночью случай отправиться на небеса подворачивался ему по меньшей мере трижды. И тем не менее, он до сих пор был жив и даже не ранен.
— Кто из вас стреляет лучше всех? — произнес Роман, пристально вглядываясь в силуэты драккаров, которые приближались буквально на глазах. И добавил после короткой паузы: — Только честно.
Если честно, то среди присутствующих лучше всех стрелял наверняка сам Барабин. Но только из огнестрельного оружия, которого не было в наличии.
Что касается арбалета и других видов метательного оружия, то с ними Барабин был знаком слабо. как-то так вышло, что именно с этим оружием ему не приходилось сталкиваться за всю свою многотрудную жизнь.
Теперь Роман, конечно, рад был восполнить этот пробел — но акция, которую он задумал, была слишком ответственной, и Барабин ни за что бы не решился взять ее на себя.
Что именно он задумал, все поняли, когда Роман стал собственноручно лепить на одну из драгоценных оставшихся стрел смолу с потухшего факела.
— Не загорится, — с сомнением покачал головой барон Бекар.
— Почему? — удивился Роман. — Факелы ведь горят.
— Драккар не загорится, — пояснил свою мысль многоопытный барон.
— А вдруг! — сказал на это Барабин. — Деревянный, весь в смоле. Есть шанс.
— Погасят, — продолжал сомневаться дон Бекар, но уже подошли к корме молодой оруженосец с арбалетом и боевая гейша, прекрасная, как амазонка, в своей наготе.