Аргеманы рвались к выдающейся далеко в море косе, и Барабин, присмотревшись, понял, что сближение драккара с этой косой может быть опасным.
Но за время морской прогулки гребцы уже освоились с несложными маневрами. «Правая табань, левая греби!» — и судно сдвинулось дальше в открытое море, уходя от нежелательного сближения.
И тут случилось то, чего Барабин, честно говоря, не ожидал.
На середине косы аргеманы осадили коней, и несколько человек стали сбрасывать с себя одежду. А потом кинулись в воду и поплыли наперерез «Торванге».
В предутренних сумерках свет двух лун сливался со светом солнца, которое еще не показалось из-за горизонта, но уже подсвечивало небо первыми лучами надвигающегося рассвета, так что всадники на берегу были видны довольно сносно. Однако различить пловцов в воде было гораздо труднее.
И еще труднее было понять смысл их стремительного заплыва. Барабин не мог разгадать их план до той самой минуты, пока первые аргеманы не вынырнули под самым бортом.
В них пытались стрелять из арбалетов, но аргеманы, перевалившись через борт, бросались на арбалетчиков, втягивая их в рукопашную схватку. А те, что были в воде, тем временем тянули на себя весла, вырывая их из слабых женских рук.
Весла с повисшими на лопастях аргеманскими воинами, резко уходили под воду, вырываясь не только из рук, но и из уключин, а через мгновение они уже как будто сами по себе стремительно отплывали от борта.
Нельзя сказать, что на таком близком расстоянии аргеманов нельзя было разглядеть в воде — но поразить их стрелами никак не получалось. Да и стрел было слишком мало, чтобы с легкой душой пулять ими в белый свет.
Теперь план аргеманов вырисовывался с предельной ясностью. Они задумали лишить «Торвангу» весел и превратить ее в беспомощную игрушку ветра и течения. И мысль эта пришла им в голову не просто так.
Ветер дул от моря к берегу. Был он несильным, и выгребать наискось к нему, компенсируя дрейф и удерживая драккар на приличном расстоянии от береговой линии было нетрудно.
Но если не будет весел, то дрейфующая «Торванга» неизбежно уткнется в берег уже в ближайшие часы. А там ее будут ждать превосходящие силы аргеманов.
Пловцов в воде вокруг драккара было много, но все вместе они составляли от силы пятую часть отряда Ингера из Ферна. Главные силы остались на косе, куда «Торвангу» по всем расчетам должно было притянуть ветром и течением.
Аргеманы были совсем не дураки и, похоже, хорошо знали психологию баргаутских рыцарей. Они заранее были уверены, что баргауты посадят на весла женщин.
Но они не учли такой фактор, как присутствие на борту бывшего спецназовца, а ныне доблестного рыцаря Романа Барабина из России, лежащей где-то между страной Гиантрей и страной Фадзероаль.
Первое, что сделал Барабин — это вместе с Эрефорше отбил попытку аргеманов завладеть рулевым веслом.
Оно было закреплено на корме лучше, чем гребные весла, но это не остановило пиратов, которые лезли на корму, как люди-пауки, с истошным воплем идиотов и яростным безумием в глазах.
Но Барабин умело использовал свое тактическое преимущество. Он находился наверху, не был утомлен заплывом и не стоял перед необходимостью карабкаться на корму, демонстрируя искусство альпиниста-экстремала, работающего без страховки на гладкой отвесной поверхности.
Так что все аргеманы, атаковавшие корму, разом полетели в воду и вокруг них стали расползаться мутно-багровые облака крови. Барабин и Эрефорше не разбирали, кого рубить мечом, а кого пинать ногами.