Юрий Киреев - Затмение. До и после. Тетрадь 27

Стихи о том, что автор видел, чувствовал и о чём думал до и после перестроечного времени.

Я однажды
Всерьёз заболел.
Я позорно опять переел.

Перебрал я,
Укрыв от налога,
Между строк
Недозволено много.

Неужели
Напрасно мой дед
Завещал мне
Пожухлый портрет?

Смотрит он на меня
Со стены,
С той, далёкой
Гражданской войны.

Революции
Серенький рыцарь.
Но от взгляда его
Не укрыться.

А комфортно ль
На мушке из прошлого
Отвечать
на вопросы дотошные?

Неужели мы
Напрочь забыли
Про этапы
По царской Сибири?

Неужели забыли
Так скоро
Колокольное
Соло Авроры?

Неужели и дым
Коромыслом
Холостым был
И в ленинском смысле?

Для того ли
Катили телеги
С пулемётами
На привилегии,

Чтоб портфелями их
По квартирам
Растащили свои же
Кумиры?

Да, они
Замахнулись на жизнь,
Чуть похожую
На коммунизм,
А на деле
Противную в корне
Чистым помыслам
Речи нагорной?

Что за чушь?
Что за бред?
Что за брёх?
Что за ловля
Надуманных блох?

Верить в ересь 
Подымутся
Волосы.
Это песенка
С вражьего голоса.

Но как быть?
Ведь от этой напасти
Раскололась башка
На две части.

И лишился я
Вкуса к мышлению.
А невролог 
Остаток терпения.

Невдомёк
Участковому лекарю,
Что нужна мне
Не грелка,
А лекция,

Что я стану,
Как прежде, здоровым
Лишь от чистого
Светлого слова,

Что мне правда нужна,
Только правда.
Целиком,
Не делённая на два.

В несуразность
Реальностью
Загнанный
Я друзей
озадачил диагнозом.

А друзья
оценили историю
И меня
Погрузили
На скорую.

Так соцстраховской
Ватной периной
Приласкала меня
Медицина.

Стол  щадящий
Любые заскоки.
А режим 
Сон мертвецки глубокий.

А за всё
Презентует рецепт
Свет в тоннеле,
Хотя и в конце.

Я очнулся.
Но нет,
Не в тоннеле 
А в палате.
На белой постели.

Я проснулся
От мягкого света.
Как светла
Практиканочка Света!

Хлопотлива,
Легка,
Величава.
Не сестра,
А царевна Минздрава.

Тёплым словом,
Потом лишь
Лекарствами
Помогает задумчивым
Здравствовать.

Но консилиум
Утренним топотом
Растоптал
Милосердные хлопоты.

Осмотрел
Головные напасти.
За две целые
Принял две части.

И прилежно сочтя,
Что двуглавые
Дважды вздорные,
Трижды лукавые,

Жалким трёпом
Назвал
Трепанацию,
Панацеей признал
Ампутацию.

А сестре пригрозил
Гиппократом.
И до завтра
Затихла палата.

Жду осмотра.
Куда торопиться?
Как арбуз,
Дохожу до кондиции.
Дозреваю неделю.
А может все три.
Никому я не нужен здесь
Кроме сестры.
Не эмблему 
Живую змею неужели
На халатах
Медбратья пригрели?

Не от их ли,
От щедрых пилюль
Мне взбрелось
Улизнуть
В вестибюль
И уйти
В полосатой пижаме
На второе рождение
К маме.

Без знакомств,
Без завкома,
Без денег
Даст мне силы
Берёзовый веник.
Дух вернёт
Ключевая вода,
А больничный покой 
ерунда!
От бесплатных
Таблеток из мела
И лицо,
Как стена, побелело.
И гастрит 
Диссидент от диеты
Стал ежом
От лапши из газеты.

И гуляют колючие розги
Вдоль по тракту,
Но больше по мозгу
И раскалывают
И мешают
Слиться в целое
Двум полушариям.

Пусть палата
Совсем не тюрьма,
Но шиповный цветник
Для ума.
Только я всё никак
Не дозрею:
Не больной,
А помгромщик скорее.

Я выламываю
Себя
Из СИЗО,
Где ютится судьба.
И зову,
засветиться способных,
В вестибюль 
Постоять за пособием.

Соучаствует в доле
При этом
В белоснежном халатике
Света.
Пусть уменья лечить
Не хватает,
Но палату теплом
наполняет.
Дополняют смешливые
Ямочки
На румяных щеках
Практиканочки.