Слушать музыку, писать музыку, слушать сказки, писать сказки, слушать слышать писать читать смотреть.
А почему только это? задействовать и другие органы чувств!
Секс, например.
Или лежать в ванной.
Или танцевать!
Запахи, вкусы, звуки.
В общем, это люди, поглощающие мир, а потом генерирующие.
Или все сразу.
Наверное, в каждом из нас, как эгоизм с альтруизмом, смешаны эти два человека, назовем их «делец» и «существователь». Смешаны в разной пропорции, с разными приправами.
Что-то у меня пошли кулинарные метафоры никак, мой биинг-мэн проголодался?
Так вот, я о том, что быть эгоистом это значит, быть человеком, замечать не только окружающее, в котором мы варимся, как в бульоне, но и себя, невеликую клеточку, песчинку, простите за крошечные метафоры, дорогие эгоисты!
Нас много, и мы богаты собой.
Мы богаты собой!
Не только тем, что вокруг нас, и не только тем, что мы производим как вторичные копии, а собой и тем, что мы можем исторгнуть, сгенерировать из себя.
Из себя.
Тут же приходит на ум пирамидка Маслоу, в которой, вероятно, сначала в нас удовлетворяется биинг пожрать, поспать и проч. а затем уже мы лезем и вгрызаемся. Хотя к пирамидке многие, включая меня, относятся с благодарностью и пиететом, но предосудительно: слишком простецкая какая-то конструкция.
Все же перемешано.
И приправлено.
Пойду, поем!
Еда
Я подогрела себе еду.
И детям.
Я же и мать-ехидна, и идише-мамэ в одном флаконе.
Вообще, полярность моя тема!
Может, и ваша, раз вы читаете эту книгу? Не зря же люди находят себе то, что им полагается!
Так вот, я подогрела себе еду, а потом двум детям (третий еще спит, жуть! Но кто осмелится будить двадцатилетнего парня и для чего, спрашивается?). Подогрев курицу, я обнаружила, что салфеток в специальной подставке нет. И что я сделала, как вы думаете? Правильно: взяла салфетки из закромов.
Две.
Не позаботившись о салфетнице!
Еще аукнется мне это действие. Как пить дать, аукнется!
(Это моя внутренняя критикантша-мама-бабушка-прабабушка сказала, я тут ни причем, как королек из «Обыкновенного чуда»! )
Когда мой годовалый первенец не захотел есть, а он никогда не хотел есть, но в тот раз это было какое-то тотальное «не хочу», с отказом от бутылочки с кашей и требованием всяких печений и других сладостей, я послушалась какую-то многознающую маму и перестала его кормить.
Не кормила час.
Очень мучилась!
Не кормила полдня.
Убрав предварительно все печенья и перекусы, конечно а то бы эксперимент не оказался чистым.
Потом он лег спать голодным.
Лег спать!!!
Ничего не съев.
Я как-то отчаянно наблюдала.
Проснувшись, он побегал, поиграл дело было в деревне, на свежем воздухе, а потом вскарабкался на стул и навернул тарелку борща.
Борща!
Красного, знатного, с кусочками, засовывая ложку глубоко в широко раскрытый рот, заливаясь красной жижей до памперсов.
Эсперимент удался, подумала я удовлетворенно.
Но не смогла продолжать дальше.
Хотелось бы мне сказать: и с тех пор
Но нет.
Сын вырос на сосисках!
А теперь ест все: он же мужик, ему надо. И рис даже. Хотя, конечно, не белый: тот так и не ест.
И вот смотрю я на младшего (благо, с дочкой никогда не было проблем, вот худеем сейчас вместе на овощах, в перерывах на Макдональдс) и думаю: он вырастет. Как-то вырастет на своих сладеньких йогуртах, муссиках, творожках, киндерах и нествиках.
Это, конечно, ужасно.
Куда это годится, скажите.
Куда смотрит мама.
Куда катится мир.
Куда
Но, если не кудахтать, то вырастет.
А еще он любит самую бесполезную кашу на свете: манку. И я радуюсь! А чего не радоваться? кашку поел ребенок.
И банан.
И иногда! яблочко.
Он сидит за компьютером в очередной свой переходный из «началки» в среднюю школу период, а иногда ездит танцевать.
И капоэйрой занимался.
И в лагере без телефона обходился, и без компьютера!
А чего не радоваться-то?
О радости
Давайте сядем, возьмем листок бумаги и что-то пишущее и задумаемся: что нас радует в наших детях?
Меня радует их красота, это безусловно!
Плеваться и плеваться на них, чтоб не сглазить.
Наверное, для каждой мамы свой ребенок самый красивый, но мои без сомнения, эти кудри, эти лохмы, эти лопаточки и пяточки чудо из чудес!