– Погоди! Мы не можем… Пусть он не хочет, чтобы мы слепо подчинялись ему, это его право… Но мы должны доверять магу, а не допытываться до причин каждого слова… – однако, Атен просто не слышал его и, хотя помощнику того совсем не хотелось, он вынужден был пойти вслед за хозяином каравана.
– Подумай хотя бы о том, – продолжал он, все еще надеясь переубедить брата, – что недоверие может обидеть мага. Неужели ты таким образом хочешь отплатить ему за все добро…?- не договорив, он умолк, увидев сидевшего на краю свой повозки Шамаша. Тот словно знал заранее, что к нему придут, и ждал.
– Доброго утра, – глядя на караванщиков спокойным взглядом черных глаз, с глубиной которых могла сравниться разве что бесконечность небесных далей, проговорил маг.
– Доброго утра, – Атен и Евсей сели с ним рядом, чтобы магу не приходилось говорить, глядя на собеседников снизу вверх.
– Шамаш, мы в долгу перед тобой… – начал было Евсей, видя, что Атен по какой-то причине молчит, но остановился, заметив грусть в глазах мага.
Он качнул головой:
– Мне трудно вас понять. Вы приняли меня в свою семью, но, словно всякий раз забывая об этом, считаете, что обязаны платить за помощь. Почему? Разве родственники помогают друг другу не бескорыстно?
– Прости, – пряча глаза, прошептал Евсей, которому было не по себе от одной мысли, что его слова могли причинить боль наделенному даром. – Я совсем не хотел тебя обидеть… Но ведь ты – маг! От рождения мы приучены почитать хранителей жизни…
– Я колдун, караванщик, – хмуро возразил тот. – Мой дар не создает оазисов жизни в пустыни этого мира, не питает их. Он лишь существует в нем, словно ветер, звезды, снег – только и всего.
– Шамаш, – Евсею не хотелось вновь возвращаться к разговору, убивавшему едва-едва начавшие воскресать надежды, – не сердись на нас и постарайся понять: есть вещи, которые маг и лишенный ее всегда будут видеть по-разному. Помогать, делиться своим теплом – это право Хранителя, а не его долг. Маг всегда был и будет выше законов нашего мира, которым простые смертные обязаны всецело подчиняться.
– Сами боги заповедали нам это, – поспешил добавить Атен. – Мы просто не можем иначе. Поэтому все мы чувствуем себя очень… – на миг он умолк, пытаясь найти нужное слово, – неуютно, принимая твою помощь, но не имея возможности ничего дать тебе взамен.
– Вы дали мне куда больше, чем можете себе представить, – проговорил Шамаш. Он умолк, глядя куда-то в сторону.
Но это был не отрешенный задумчивый взгляд, показывавший, что маг мысленно где-то далеко, в тех краях, куда не смогут долететь звуки реального мира, которых никогда не коснутся лучи его солнца. Нет, что-то явно привлекло внимание Шамаша, насторожило его, заставило собрать в кулак силу и волю. И пусть на лице мага не дрогнул ни один мускул, достаточно было заглянуть ему в глаза, чтобы понять, что под покрывалом внешнего спокойствия бушует буря, сродни ветрам, спавшим во чреве пустыни, но готовым в любой миг вырваться наружу.
И Атен, и Евсей насторожились, сжались, словно готовившиеся к броску звери. Руки сами легли на рукояти мечей.
На первый взгляд, все казалось таким же мирным и безмятежным, как прежде. Разве что начавшие просыпаться караванщики, обнаружив, что повозки остановились, стали, взволнованные, выбираться наружу и вполголоса расспрашивать друг друга, пытаясь понять, что случилось.
– Нергал вас побери, – к повозке быстрыми шагами приблизился Лис. Его волосы были взлохмачены, полушубок расстегнут, красные, усталые глаза недовольно смотрели вокруг, ища виновного в том, что ему, недавно сменившемуся с ночного дозора, так и не дали отдохнуть.