– Мы поступили правильно?
– Почему ты спрашиваешь об этом у меня? – на лице мага отразилось удивление. -Пустыня – твой дом, ее законы – твоя жизнь. Мне же слишком многое здесь кажется странным.
– Что? За все время, что ты идешь с нами, ты почти ни о чем не спрашивал…
– Я не привык задавать вопросы… Однако, ты прав: я не смогу понять этот мир лишь при помощи сказок и того, что вижу вокруг… Почему они стремились купить помощь, вместо того, чтобы просто попросить?
– Нельзя просить чужого.
– Разве все караванщики не братья по пути?
– Да, как все горожане – братья по храму… Но это ничего не меняет. Видишь ли, – караванщику и в голову не могло прийти, что кому-то надо разъяснять эти несомненные истины. "Однако, Шамаш ведь из другого мира, – напомнил себе Атен. – Нет ничего странного в том, что он не понимает…" – Каждый караван-это живое существо, у которого много голов, рук и ног… Прости, я не знаю иного способа объяснить это, только тот, каким мы рассказываем детям…
– Всякий, вступивший в новый мир – в чем-то ребенок. Продолжай.
– Так вот, караван – это гусеница… По пустыне путешествует много караванов, как много гусениц в городском саду. Одни меньше, другие больше… Но они – не единое целое. Чтобы выжить, гусеница должна заботиться лишь о себе и не думать о других…
Таков закон.
– Почему же вы помогли мне?
– Этого хотела Мати. Я не мог отказать дочери, – караванщику меньше всего хотелось вновь вспоминать, тем более говорить об этом с магом, но он не мог скрывать от него правду. – Мы очень рисковали, пустыня могла прогневаться на нас, решив, что мы отнимаем у нее принадлежащее ей… Поэтому люди первое время держались от тебя в стороне. Так было до тех пор, пока они не поняли, что, приняв тебя, не нарушили воли богов… Шамаш, мы идем по грани, всегда боясь оступиться, ошибиться… Не осуждай нас за сомнения.
– Кто я такой, чтобы судить? – маг качнул головой. – Но мне не совсем понятно…
Эти люди стояли на краю гибели, их… предводитель говорил, что ценит жизнь превыше всего… Неужели если бы ты отказался продать ему помощь, он и тогда не стал бы просить?
– Не стал, – уверенно ответил Атен. – Он настоящий караванщик. Для него жизнь – существование каравана, а для каравана главное – свобода.
– Выходит, всякий свободный, попросив о помощи, становится рабом?
– Это так. Прося, человек признает, что не может более жить собственными силами.
Он полагается на волю другого, всецело подчиняясь ему. Таков закон. Разве в вашем мире все было иначе? Мне казалось, что тебе известно это правило. Ведь ты не просил нас тогда ни о чем, хоть и был всего в шаге от смерти. Я думал, ты тоже считаешь, что свобода стоит того, чтобы за нее умереть… Шамаш, – он бросил быстрый взгляд на мага, – ведь ты бы тогда не стал ни о чем просить нас… если бы Мати не…? – караванщик должен был получить ответ. Ему казалось, что вот-вот привычный мир рухнет в бездну.
Какое-то время колдун молчал, словно прислушиваясь к своим чувствам.
– Нет, – наконец, ответил он, и караванщик уже вздохнул с облегчением, но маг продолжал: – Ради себя – нет… Но я бы не раздумывая сделал это, если бы был не один. Что значит свобода, если ее ценой можно спасти хотя бы одну жизнь?
– Если ты хочешь, мы изменимся…
– Нет, – маг качнул головой. – Я понимаю жизнь иначе, но это сознание другого мира. Оно может оказаться неправильным здесь, в снежной пустыне… Торговец, я готов делать для каравана все, что в моих силах, но не проси меня давать советы, решать что-то… Я еще слишком плохо знаю ваш мир. Но главное даже не это. Как бы я ни старался измениться, моя душа все еще живет тем, покинутым ею, краем.