А что ты у адмирала просил? сразу после ухода начальника заговорили кадеты, обступив Волкова.
Тут из коридора вышел Денис, который остановился, глядя на эту картину. Владимир его заметил, но продолжил ещё более громким голосом и с надменным выражением лица:
Просил, чтобы либо меня, либо Сукнова перевели на другой корабль! А он: «Никаких переводов, на корабле весь экипаж одно целое. Ты должен смириться, не согласен ли?» Я бы с радостью перевёлся на другой корабль, подальше от тебя, обратился он к Сукнову, чтоб твоей морды не видеть. Ты для меня был всегда как брат, а оказалось, что за маской скрывалась крыса, которая только строит из себя добрую. Чтоб я тебя ещё раз братом назвал, да не в жизни! Прочь с глаз моих!
Не хочешь меня увидеть, тогда уходи сам. Я никуда не собираюсь уходить!
Поршивец. Ещё и трус! Если бы не Софья, тебя бы уже как собаку закопали!
Ох, точно, ты же из-за бабы такой шум поднял. Лучший в корпусе, образец для подражания, а тут на тебе, стреляться он вздумал. Так ещё и напился, да в адмиралтейство заявился. Позор тебе и всему корпусу!
Среди кадетов пошёл гул недовольства. Все осознали, что один такой случай может отразиться на репутации всех обучающихся здесь. Атмосфера становилась явно напряжённой, а в воздухе витало недовольство.
Ты смешон! Адмирал души во мне не чает. Он сейчас вице-адмиральский чин получил, хочет приём устроить и меня звал. Я так, небось, до выхода в море чин получу, будешь ко мне на «Вы» обращаться.
Вот как Рад за тебя.
Рад он за меня Да тьфу! Плюнуть и растереть твою радость. Катись к чёрту!
Владимир пошёл по коридору, оттолкнув стоящего в проходе Дениса. Кадеты начали шептаться о Волкове, ведь его поступки могли отразится на репутации остальных. Он всегда выделялся способностями, часто всех выручал, но любой его проступок всегда находил резкие отзывы. О частых грубых словах и даже оскорблениях за спиной талантливый кадет знал, но не придавал этому значение. Не обратил внимание на всеобщий гул он и сейчас. Но бурные обсуждения в толпе были оборваны Сукновым:
Заткнитесь! Он готов пойти ради того, что ценит, на всё. А вы даже говорить вслух боитесь. Он не прав, но вы поступаете подло, говоря у него за спиной.
Он тебя только что с крысой сравнивал, а ты его защищаешь.
Да хоть червём. У него есть свои причины так говорить. Кто считает иначе, пускай скажет прямо. Я лично тому морду разобью, без зубов в Японское море поплывёт. Есть такие?
В ответ прозвучало лишь молчание. Может кто и был другого мнения, но высказаться никто не решился. Сукнов лишь окинул всех презрительным взглядом и вышел из корпуса. Ему казалось, что люди несправедливы. Он, в отличии от человека, на которого были и направлены все осуждающие разговоры, всегда резко реагировал на обвинения за спиной. Денис понимал гнев друга, хоть и считал его чрезмерным, но больше не одобрял недовольство сокурсников.
Сукнов не мог дальше терпеть нравы своих сокурсников, поэтому немедленно покинул здание корпуса и направился к аллее. Выбор конечной точки был не случает, так как он договорился встретиться здесь с Софьей. Правда, встреча была назначена на первый час дня, а в момент, когда кадет уже сидел на скамейке у дорожки, вьющейся среди ухоженных кустов и цветов, часы ещё не пробили полдень. Но молодой человек решил ждать тут.
Спустя час с лишним, к скамейке подошла Софья, сразу обратившись к Денису:
Что там Вова? Нашёлся?
Целым и живёхоньким. Напился и к адмиралу завалился, требовав перевод на другой корабль.
И что теперь? Его наказали?
Нет, он Рожественскому полюбился. Даже на ужин позвал его.
Ну и хорошо. А то не хватало вагона проблем.
Переживаешь за него?
А ты за друга не переживаешь?
А что за него переживать? Ему от этого легче не станет, да и не будет с ним ничего. Мы через неделю на корабль отправляемся, через три в море выйдем. Завтра Рожественский вице-адмиральский чин празднует. Полгода плавания и будем в Японском море. Вот так как-то.
Полгода А потом обратно на поезде? Меньше же, чем полгода?
Обратно только после войны.
Эти слова отдались эхом в голове девушки. Она до конца думала, что это будет лишь незначительной операцией, которой Рожественский намеревался поставить точку в спорах между двумя странами. В какой-то степени, так думали и в верхушках власти. Но там эти мечты, а кроме как мечтами их и не назовёшь, были развеяны результатами последних боёв, а для Софьи всё было неожиданно.