Нужно проверить, есть ли отломки. И вправить, пока не пошло заражение, юноша не удержался, когда увидел, что ногу преждевременно принялись обматывать. Вмешался всё-таки, хотя опытом не мог похвастать.
Подойди, прозвучал хриплый голос.
Он вздрогнул, обнаружив на себе пристальный взгляд Тимура. Неуверенно шагнул навстречу и опустился на колени, выражая покорность.
Как зовут тебя?
Ахмад.
Займёшься моим лечением?
Юноша порывисто вздохнул.
Я я не окончил обучение.
Учиться будешь всю жизнь, Тимур скривил губы в улыбке. Так что, Ахмад?
Я помогу господину.
Этих гони вон!
Слуга чуть ли не за шиворот выставил за порог кучку лекарей. «Они меня никогда не простят», Ахмад с тревогой наблюдал, как их пинают, точно собак.
У таких не научишься, услышал от раненого. Спохватился и, собравшись с мыслями, принялся изучать состояние ноги. Пока проверял кость, очищал от грязи и жал на суставы, напрочь забыл о том, с кем находится. Душу обуял восторг. Дело было крайне сложным, требовало терпения и внимательности, и Ахмад решил следующее: если не справится, то откажется от мечты стать учёным. Хотя бы раз, именно в этот день хотелось оказаться действительно полезным, особенно для такого странного воина. Внешним видом Тимур производил впечатление. С медными волосами, примечательным лицом, высокий куда выше любого из кочевников, за него говорила самая что ни на есть благородная кровь. Справившись с раной, Ахмад закрепил верх и область колена к двум деревянным доскам, объяснив попутно, что в ближайшее время ногу лучше не сгибать. Распоряжения срывались сами собой, и опомнился он, только когда нукер возмущённо одёрнул:
Как смеешь, господину на лошади ехать!
Справимся, откликнулся Тимур, отдыхая после перевязки. Вот цена за высокомерие. Аллах скор в расчётах.
С Его милостью, поправитесь
Посмотрим, Ахмад, в карих глазах ожила жестокость. Жизнью отвечаешь за работу.
Ученик в ответ неуклюже поклонился. Предупреждение нисколько юношу не обидело и не испугало, напротив, Ахмад чувствовал, что стыдиться ему не следует: знания, которые он скрупулёзно собирал, изучая труды врачевателей, помогли предотвратить страшные последствия.
Откуда ты родом? спросил Тимур.
Из туркменских земель, господин. Но я никогда не был на родине. Не помню ни отца, ни матери.
Тот задумчиво разглядывал руку: два повреждённых пальца противно жгла боль, благо кровь перестала вытекать. Незнакомец, по возрасту младше его самого, ждал приказов.
Ты станешь хорошим лекарем. Возможно, я однажды возьму тебя на службу. За такими, как ты, будущее.
Такими, как я?
Упрямцами, пояснил Тимур. Не сходи с намеченного пути.
Я иду по стопам Абдуллаха ибн Сины, мой господин. Авиценна был величайшим врачевателем в мире! А ещё я слышал, что на Востоке по пульсу узнают болезнь. Это настоящее чудо! Ахмад неожиданно пустился в откровения. Я молю Аллаха, чтобы Он позволил мне учиться дальше. Ни о чём большем просить не смею.
Я верю тебе.
Голос паренька убаюкивал. Дышал Тимур уже не так тяжело. Разговоры отвлекли от мыслей о повреждениях. Он отпустил нукера и устроился на овечьей шкуре удобнее. Ахмад милостиво подоткнул под голову подушку.
А я иду по стопам Чингиз-хана. Он покорил мир и создал целое государство. Орда! Наши народы впервые озарила слава. Кем мы были до того, как Чингиз-хан объединил нас? И что сотворили дети с его наследием? Эмиры ссорятся из-за пастбищ, как женщины из-за любой юбки, плодят вражду и интригуют, напрочь забыв о чести. Потомки хана Чагатая пристрастились к выпивке и слушали наложниц. Воины давно не надевали на коней серебряную броню. Мы разрозненны и слабы. Сколько хозяев у нашего улуса? Каждый лелеет клочок земли, пока наши истинные враги пожирают целые страны. Это ли не позор, Ахмад?
Мой господин прав.
Я об одном жалею: что не родился в семье чингизидов, признание прозвучало украдкой, тихо и совестливо, словно преступлением было говорить такое. Тимур уважал отца и предков, некогда служивших Великому хану. Столетие назад барласы ушли в Мавераннахр, территорию между реками Джайхун и Сайхун, там нашли дом и остались. Они не были в полной мере ни моголами, ни тюрками, но взяли от каждого народа лучшее.
Эмиры дробили страну на глазах отца. Это началось ещё до моего рождения. В медресе меня отдали, как только научился ходить. Чтобы, подобно другим, не отклонился от шариата. Дали наставников. Я с детства превосходно владею оружием, Тимур взглянул на лекаря с горечью и надеждой. Я не могу вернуться домой калекой, Ахмад. Но и умирать не собираюсь. Если сумеешь вылечить