Надо же! Нимб значит! искренне заинтересовался Иван, испытав облегчение. А нимб у кого видела?
У Матвея церковного звонаря, У Николая Алексеевича Вяткина, который в школе химию преподает. У тети Наташи, которая лежала парализованная двадцать лет. Нимб он почти у каждого человека есть, только по-разному светиться. У обычного человека он незаметен. Синеватый такой, как туман по утрам. У старых и добрых людей поярче, а самый яркий у великомучеников, которые всю жизнь в трудах да заботах прожили и не нажили ничего.
Да ведь таких-то в России большинство, снова оживился Иван.
Может быть, согласилась дочь.
Мы тут все такие, не унимался Иван. Ты на нас с матерью посмотри. Ну чем мы не великомученики? Скажи! С утра до вечера в работе, а прок от этой работы какой? Ни машины у нас нет, ни золота, ни серебра, только огромные валенки с галошами на ногах, да фуфайка на теле. Вот и всё наше богатство.
Вы ещё хорошо живете.
Да я не жалуюсь, просто к слову пришлось.
У вас всё есть.
Да я согласен. Есть. Я ничего против не имею. Мой отец ещё хуже жил. Вот только зачем по телевизору-то нам всё врут. Прямо неудобно как-то. Иногда в голову такое лезет хоть письмо президенту пиши. Ведь президент-то, он, вероятно, правды не знает. Ему тоже хитрые люди неправду говорят. Вот ему и кажется, что всё у нас хорошо. Всё в порядке.
А у меня в голове сейчас полная ясность, между тем радостно сообщила дочь. Всё на своих местах: и земля и небо, и свет и тьма. Только неясно, где начало и где конец всему этому?
Чему? не понял Иван.
Тому, что называется жизнью.
Так ведь есть рождение и смерть, попробовал объяснить Иван.
Это для одного существа, а меня волнует Вселенная, спокойно уточнила дочь.
Иван Филиппович недоуменно пожевал губами и подумал про себя: «Черт знает что!» А Вера, между тем, продолжила:
Мне кажется, жизнь отдельного человека на земле вообще не имеет смысла. Без прошлого и будущего отдельный человек ничего не значит.
Да я ничего против не имею, снова проговорил Иван, только к нам с матерью больно-то не прислушивайся. Неудобно как-то.
Сказал это и почувствовал себя перед дочерью глупым старикашкой, которого легко поставить в тупик. Потом сел на диван и надолго замолчал.
***
По профессии Иван Филиппович был ветеринар, всю жизнь он лечил лошадей и коров, нехотя разбирался в колхозных дрязгах, и, видя по утрам в тусклом зеркале свое коричневатое лицо, всегда почему-то удивлялся неужели это он? Почему такой старый, сухой и серый, как майский жук? Ведь, кажется, совсем недавно кожа приятно лоснилась на покатом лбу, на щеках горел румянец, а глаза блестели так сильно, что жена их видела даже в темноте. Дочь Вера была желанным ребенком. Её любили, как любят в России светлое будущее, с ней связывали массу радужных надежд. А она между тем вдруг призналась:
Ни в жизни, ни в любви, папа, я ничего не понимаю. Столько романов написано об этом, столько сказано, а я в своих чувствах разобраться не могу. Есть природа, есть музыка, есть Бог. Неужели любовь может заменить всё это? Всё переиначить Мне не верится. Ну, как это так! Я увижу его и забуду обо всем. Про облака забуду, про звезды, вкус ягод лесных забуду, запах меда и шум дождя. Нет, не верю. Это неправда. Так не бывает.
Ну, как тебе объяснить Бывает, наверное, попробовал возразить дочери Иван Филиппович. Любовь надо испытать. Только тогда всё поймешь.
Но я испытала уже, неожиданно призналась Вера, и ничего не поняла.
Когда это ты успела? искренне удивился отец.
Ещё в школе. Помнишь, к нам приехал тогда на практику новый учитель физкультуры, высокий такой, темноволосый, красивый.
Припоминаю, соврал Иван.
Звали его Анатолий Сергеевич. Он отработал в нашей школе три месяца всего, а потом уехал.
Ну!
Так вот, он тогда очень понравился мне. С ним было интересно. Он стихи мне читал.
Какие ещё стихи?
Ахматову кажется. Всё время читал стихи и смотрел на меня как-то странно, как Демон смотрит с картины Врубеля. И в глазах у него таился огонь, как будто он говорит одно, а хочет сделать другое. Язык его гладит, а цепкие руки готовы схватить и смять.
В это время она показала своими тонкими пальцами, как можно схватить и смять. У неё это получилось убедительно и хищно.