Когда в конце марта с крыши скатилась последняя тала вода, смотреть в окно стало приятнее. Солнце появлялось уже на целый день, и тень от высоких рам в золотисто-желтом пучке на полу медленно двигалась с запада на восток, согревая поочередно стену, паркет, подоконник. В такие дни Вера Ивановна могла весь день просидеть у окна в состоянии сонного блаженства, пространно наблюдая за тем, что происходит на улице. Какого цвета небо, какой причудливой формы облака, откуда дует ветер.
***
Однажды она заметила на яркой весенней улице старичка приличной наружности, который нерешительно прошелся мимо дома супругов Большетрубных туда-сюда, а потом вдруг остановился перед железными воротами как бы в некотором замешательстве. Вера не сразу узнала в нем младшего Небогатикова. Это узнавание почему-то встревожило её. Заметно волнуясь, она спустилась вниз на первый этаж, подошла к переговорному устройству и остановилась перед ним в нерешительности. Динамик молчал. Посмотрела на старичка через оконную раму. Увидела, что тот стучит клюшкой в дверь. «Вот глупый старикашка, раздраженно подумала она, что он кнопки не видит?» Старик перестал стучать, он, кажется, заметил что-то на воротах. Потом поднял одну руку вверх и немного подался вперед переговорное устройство заработало. Вера взяла в руку трубку микрофона и привычно сказала:
Говорите Что вам нужной?
Старик молчал.
Говорите же, повторила Вера.
Динамик на стене как-то непривычно громко зашипел. Стало слышно, как старик дышит.
Это самое. Здравствуйте!
Здравствуйте! тихим голосом ответила Вера.
Мне бы с хозяином поговорить.
Его нет пока.
А где он, вы не скажете?
На работе, наверное.
А вернется когда?
Часа через два три.
Понятно, произнес старик после недолгой паузы. Потом медленно отошел от ворот, немного постоял возле низкорослого клёна за оградой, закурил и направился вдоль пустынной улицы в гору. Вера проводила его глазами, вздохнула озабоченно и решила на всякий случай позвонить мужу, рассказать ему о посетителе. Было ясно, что у старика против них никаких улик быть не может, но ненужные сомнения у начальства могут возникнуть, если этот человек кому-нибудь пожалуется. Да и Паша ещё толком не освоился в новой должности. Это ему сильно повредит.
***
Через несколько минут чрезвычайно взволнованный Павел уже катил по центральной улице Красновятска на ярко-красных казенных «Жигулях», то и дело озираясь по сторонам и выискивая глазами тщедушного старика с клюкой, которого нельзя было допустить ни в здание местной милиции, ни в прокуратуру, ни в редакцию районной газеты под названием «Заветы Ильича».
Был ясный солнечный день. На оттаявшей, потемневшей от сырости дороге тут и там разгуливали грачи, обходя обширные лужи. В центре города у громадного памятника Кирову стояли местные коммунисты с затравленными лицами, держа в руках транспаранты со словами: «Долой капитализм», «Банду Ельцина под суд!», «Демократы сукины дети». У синего ларька под названием «Всё для вас» писал в лужицу подвыпивший лысый гражданин с бидоном в руке и синяком под глазом. В досужей толпе у продовольственного магазина о чем-то рассуждали, недовольные жизнью пенсионеры. За углом типографии местной газеты кого-то били полупьяные, не в меру раскрепощенные «петеушники». Все они были низкорослые и растрепанные как воробьи. Как только эти юнцы увидели Павла Егоровича за рулем милицейской машины так сразу упорхнули в разные стороны, причем вместе с ними исчез куда-то и пострадавший. В общем, всё было как всегда. Только на душе у Павла Егоровича на этот раз было неспокойно. Павлу было сегодня не до них. Он выискивал среди прохожих человека замухрышку последнего отпрыска купцов Небогатиковых
Неугомонного старика удалось найти только через час или полтора на центральном рынке, где он ходил по рядам, поражаясь изобилием мясной продукции и разочарованно ощупывая в кармане вытертого пальто скудные пенсионные рубли.
Когда Павел Егорович назвал его по имени отчеству старик удивленно вздрогнул и несколько секунд смотрел на Павла ничего не понимающими глазами. Потом вскинул брови, как бы припомнив что-то, и протянул ему сухую коричневатую ладонь.
О, Павел Егорович? Здравствуйте!.. Вы сами меня нашли.