Что я делаю? — опять спросил себя бывший ассистент, безуспешно вглядываясь в непроглядный туман.
А в это время Володя Синичкин сбросил с себя одеяла и выставил свои гиперноги в пространство, смешивая их белизну с молочностью тумана. Что-то надорвалось на его коже, и если бы он мог видеть сквозь туман, то наверняка заметил бы, как из его ноги вылупилась крошечная птичка, с пчелку, может быть колибри, которая уверенно вспорхнула в густом тумане и полетела в холодную тьму.
Капитан милиции Володя Синичкин вновь родил.
— Все, — сказал он устало, и его отвезли на место.
Оставшееся до утра время с ним провела Петровна, сидя на стульчике, изредка клюя носом, но все-таки верная своему медицинскому долгу.
А на утреннем обходе все заметили, что ноги капитана опять похудели и об установлении рекорда и думать нечего.
— Более мы вас в наш госпиталь не примем! — жестко сказал и.о. главврача.
— Мало того, я буду ходатайствовать, чтобы вас наказали за мистификации и понизили в звании. А теперь одевайтесь и проваливайте из учреждения вместе со своей Петровной!
Синичкин был унижен и раздавлен. Он вышел из дверей госпиталя вместе с нянечкой, которая пыталась взять его под руку, чтобы не поскользнуться, но капитан грубо оттолкнул ее руку:
— Да подите вы!
Петровна отшатнулась и как бы стала сразу вдвое меньше. Она поглядела на участкового глазами, полными слез, а потом, опустив голову, повязанную простым платком, побрела в какую-то свою сторону, краем которой была приближающаяся смерть.
Они, персонал, не потрудились даже вызвать его жену! Ему пришлось ковылять к проезжей части и ловить такси.
— Ну ты и жирен, братец! — оскалился таксист, сам не худой, когда Синичкин с трудом втиснулся на заднее сиденье в полулежачем состоянии.
— Езжай и молчи!
— А чего так грубо? — обиделся водитель.
— Не разговаривай! — рявкнул участковый и сунул таксисту под нос милиционерский документ.
— И что, платить не будете?
— Платить буду, — вздохнул капитан.
— И то ладно…
Наутро Синичкин вновь вышел на работу и первым делом узнал от Погосяна, что кровь, щедро разлитая по квартире пропавшего татарина, совпадает по всем показателям с куском уха, стопой ноги и бордовыми каплями на одежде.
— Я был в этом уверен! — воскликнул он.
— Молодца! — похвалил майор. — Теперь найди мне Ильясова или его убийцу.
— Необходимо прочесать дно карьера! — заявил Синичкин.
— Сегодня привезут акваланги и днем запустим в озеро Карапетяна. Пусть поглазеет, как там дела!
Уже на берегу карьера с мерзлой водой, с тоненькой корочкой льда на поверхности, Карапетян сказал всем сослуживцам, что никогда с аквалангом не плавал, нет у него такой сноровки, но оповестил он об этом обреченно, так как понимал, что сей факт ничего не изменит в пространстве и придется произвести погружение непременно.
Гидрокостюм был слегка маловат и тяжело натягивался на шерстяное белье, предусмотрительно надетое Карапетяном, дабы не застудиться.
— Побыстрее, пожалуйста! — командовал Погосян, согревая руки своим дыханием, так как забыл перчатки в отделении. Еще он думал о том, что сегодня случится первый снег, что небеса к ночи поделятся с землей толикой чистоты и белизны, которую он наутро с удовольствием прочернит своими ботинками, идя на работу.
— Мне что, все дно обследовать? — поинтересовался Карапетян, перед тем как закусить загубник.
— Воздуха у тебя на два часа, — проинформировал майор. — Пять раз успеешь прочесать. Смотри внимательно! Может, он там под илом устроился!
Лейтенант кивнул и попятился задом к воде, оставляя не песке причудливые следы от ласт.
За всеми приготовлениями Синичкин наблюдал с неким удовольствием.