— Меня будут показывать в новостях и деньги заплатят. Я куплю тебе шубу!
От этой меховой ласки Анна Карловна закапала еще обильнее и в который раз убедилась, что ее жизнь совсем не несчастлива, а наоборот, временами доставляет минуты наивысшего наслаждения, высочайшего единения со своей половиной.
Она стала целовать Володечкино лицо, ласкать ладонями грудь, отчего капитан почувствовал возбуждение, но лишь верхней частью тела, и задышал паровозом, чем вывел соседа по палате из себя окончательно.
— Не велено сюда женщин пускать! — заговорил он в голос. — У меня слоновье яйцо! Оно начинает болеть от женщин!
— Вы кто по званию? — поинтересовался Синичкин.
— А какая разница?
— Отвеча-а-ать! — вдруг скомандовал обладатель гиннессовских ляжек.
— Ну старший сержант, — неохотно ответил сосед.
— Молчать, когда капитан разговаривает! Или субординацию забыл? Я тебе живо напомню, лимита! Будешь палкой гаишной махать до скончания века!
— Виноват, господин капитан!
Сержант вскочил с кровати, придерживая левой рукой свое слоновье яйцо, которое поразило Анну Карловну небывалыми размерами, а правой отдавая честь.
— Вольно! — расслабился Синичкин и стал отвечать на поцелуи жены со страстью…
Вечером участковому стало плохо. У него заболели ноги, да так сильно, что он принялся стонать на всю палату.
— Горят ноги! — мучился он. — Горят нестерпимо!
Соседи по палате вызвали ассистента, дежурившего ночью, и тот, потрогав ладонью ляжки пациента, убедился в их огненном жаре. Ощущение было такое, как будто он прикоснулся к горячему чайнику.
— Отвезите меня в карьер! — вдруг попросил Синичкин. — Хочу ноги в воду сунуть!
Ассистент ничего не ответил на эту просьбу, но как поступить не знал, ибо все его познания в медицине говорили о том, что такой температуры в теле быть не может.
— Ну пожалуйста! — молил капитан. — Я суну ноги в воду, и они престанут болеть! Пожалуйста!..
Ах, как все это странно, — подумал ассистент.
— Отвезите, отвезите! — твердил участковый.
Может, ноги в ванну холодную поместить? — подумал ассистент, но тут же понял, что ни одна ванна не вместит столь чудовищных образований.
— В карьер!
— Да отвезите вы его куда он просит! — поддержали соседи по палате. — Человеку, может, недолго осталось!
А почему нет? — сам себе удивился ассистент и отправился готовить автомобиль «скорой помощи».
Шестеро санитаров поместили громадное тело Синичкина в реанимобиль, так как в обыкновенный его ноги не влезали, и больничный водитель направил машину к району, называющемуся в простонародье Пустырками.
Во время поездки что-то происходило с Синичкиным. Все его тело сотрясал озноб, а в ногах происходили какие-то процессы, заставляющие его мутнеть мозгами и чувствовать позывы тошноты. Единственное, что удерживало сознание участкового на поверхности бытия, это предвкушение того, как он опустит свои изуродованные конечности в мерзлую воду карьера. Сия фантазия приносила ему облегчение, и он то и дело спрашивал водителя: как далеко еще ехать?..
Что я делаю? — поражался себе ассистент.
Процедура выгрузки походила на процедуру загрузки. Только сейчас ноги Синичкина не заворачивали в одеяла, а, наоборот, освобождали от них. Затем его перенесли на рыболовные мостки и усадили, придерживая ножищи и осторожно опуская их в воду.
— Ах! — воскликнул Синичкин, и когда ноги ушли под воду до самого основания, глаза его закатились в экстазе, заворчало в желудке блуждающими газами, а затем участковый вскинул руки к небесам и почему-то стал похож на рожающую женщину.
— Что я делаю? — еще раз спросил себя ассистент и в волнении закурил.