Ты, еслидаже вмилиции служишь, весьправилами и параграфами опутан,на
пуговицы застегнут, стянут, ограничен в действиях. Руку ккозырьку:"Прошу
вас! Ваши документы". Он на тебя поток блевотины или нож из-за пазухи -- для
негони норм, ни морали:он сам себеподарилсвободу действий,сам себе
мораль состроил и даже про себя хвастливо-слезливые песни сочинил: "О-пя-ать
по пя-а-а-атни- цам па-айдут свида-а-ания, тюрь-ма Таганская-- р-ря-адимай
до-о-о-ом..."
В Японии,читалСошнин, полицейские сперва свалятбушующегопьяного
человека, наручники нанего наденут, после уж толковище с ним разводят.Да
город-тоВейскнаходитсясовсемвдругомконцеЗемли, в Японии солнце
всходит, вВейской стороне заходит,там сегодня плюс восемнадцать,зимние
овощинагрядках зеленеют, здесь минус два и дождище льет, вроде быцелый
век не переставая.
Сошнин помочилголовуподкраном, тряхнулмокром вовсе стороны --
некому запрещать мокретьюбрызгать -- тожеполнаясвобода!Закрылкран,
поставил кастрюлю с курицей на плиту, пригладил себя руками по голове, будто
пожалел, вытянулся на диване,уставилсявпотолок. Тоска неотпускала. И
боль терзала плечо, ногу. "Могливедь и поуродовать,добить,засунуть под
лестницу... Такие все могут..."
ПатрулировалиСошнин с ФедейЛебедой погороду, ибог дал угонщика.
Пьяный,какпотомвыяснилось, толькочтосКрайнего Севера прибывший с
толстойденежной сумой "орел" нажрался с радости, подвиговзахотелось -- и
увел самосвал.Возле вокзала, на вираже вокруг клумбы, будь она неладна, --
наплощади срубили тополя, поновоймоде закруглиликлумбу,воткнулив
центре пяток ливанскихелей, навалилибурыхбулыжин, посадили цветочки, и
сколько ужиз-занее, из-за этой, вейскими дизайнерами созданной эстетики,
народупострадало:неудержал машинуугонщик,зацепилостановку,двух
человек изувечил, одного об будку убил и, вконец ошалев, запаниковал, ослеп,
помчался по центральной улице, на светофоры,вмясо разбил наперекрестке
молодую мать с ребенком.
Угонщикапреследоваливсеймилицией,общественнымтранспортом,
"отжимали" отцентра города на боковые улицы,в деревянную глушь, надеясь,
что, может, врежется вкакой забор. На хвосте угонщика висели Сошнин и Федя
Лебеда, загнали былодикую машину водвор, угонщик заметалсяпо песочному
квадрату, в щепу разнес детскую площадку -- хорошо, детей небыло в тот час
во дворе. Ноужена выездесшибдвухпод руку гулявших старушек.Будто
бабочки- боярышницы, взлетелидряхлыестарушкив воздухи сложили легкие
крылышки на тротуаре.
Сошнин -- старший по патрулю -- решил застрелить преступника.
Легко сказать --застрелить!Но какэто трудно сделать.Стрелять-то
ведь надо в живого человека! Мы запростопроизносим, по любому случаю: "Так
бы и убил его или ее..." Поди вот и убей на деле-то.