Полковник взмахнул сухонькой старческой рукой:
— Я понимаю, о чем вы думаете! Намекаете, будто это я написал вам. Клянусь честью офицера, мне и в голову подобное прийти не могло. Позвольте взглянуть на письмо…
— К сожалению, его больше нет. Сегодня ночью у меня украли сумку.
— Украли?
— Да, при довольно странном стечении обстоятельств. Но сначала скажите, вы уверены, что в квартире номер тринадцать никто не живет?
Полковник продолжал заводить часы.
— Это крыло здания почти все пустует. Оно предназначено под снос. Уже много лет находится в аварийном состоянии. Жильцов расселили. Я один остался. А в тринадцатой квартире никто не живет уже лет сто. С тех пор как умер художник. Он обитал там вместе со своей натурщицей.
Последняя фраза разорвалась в сознании Эдварда подобно брошенной гранате.
— С натурщицей?
Полковник не ответил. Он был занят часами.
— Простите, но откуда вам известны такие подробности?
— Это касается истории моей семьи. Тальяферри был художником, скажем так, не великим, но заставившим говорить о себе еще при жизни. К несчастью, он умер довольно молодым. С позиции моего сегодняшнего возраста, разумеется. Я — один из его потомков, хотя и не по прямой линии. Что касается натурщицы…
Полковник оставил наконец часы в покое, взглянул на своего гостя и заговорщицки подмигнул, давая понять, что тема эта безусловно интересна. Внезапно он переменился в лице и перевел взгляд на что-то за спиной Эдварда. Тот машинально оглянулся и увидел за матовыми стеклами дверей женскую фигуру в белом.
Дыхание у него перехватило.
Это была Лючия!
Полковник раздосадованно топнул ногой.
— Простите меня, — торопливо произнес он и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. В полумраке за стеклом Эдвард видел два жестикулирующих силуэта. По ту сторону двери они казались призраками. Эдвард пришел в себя и кинулся к двери, но полковник на секунду опередил его.
— Профессор Форстер, — сказал он, открывая дверь, — позвольте представить вам мою племянницу Джулиану.
Это была не Лючия. Девушка нисколько не походила на нее, разве что общими очертаниями. Невыразительное, заурядное лицо, шаль, накинутая поверх светлой ночной сорочки. Девушка неуверенно топталась на пороге.
Полковник попытался сгладить возникшую неловкость:
— Позвольте предложить вам кофе, профессор?
— Благодарю. — Эдвард перевел дух.
— Иди, дорогая, приготовь нам кофе.
Пролепетав что-то невнятное, девушка удалилась. Полковник прикрыл дверь, и Эдвард сразу же заговорил о том, что его волновало:
— Вы хотели рассказать о натурщице…
— Да, натурщица Тальяферри была просто красавицей. Она покончила с собой на другой день после его смерти. Великие времена — великая любовь. Разве сейчас встретишь такое? Девушка родилась в Монти. Романтическая личность. Она, несомненно, была спиритом и была очень известна тогда… да и сегодня тоже. Сегодня даже в каком-то смысле больше, чем тогда. Ну, это для тех, кто верит в подобные явления… Вы признаете существование духов, профессор?
— Нет. Решительно нет.
— Надо думать… Я тоже скептик, но не столь законченный. Разумеется, я никогда не видел эту натурщицу — родился много позже. — Он пристально взглянул на Эдварда. — Но для тех, кто верит в тонкий мир, она существует, существует и появляется время от времени в доме, где жила прежде. В молодости я знавал людей, которые клялись, будто видели ее.
— Я — один из таких людей. — Полковник с удивлением вскинул брови. — Да, я видел ее. Я говорил с нею. Это она открыла мне дверь квартиры номер тринадцать. Вчера утром.
— Вы шутите, профессор!
— Отнюдь.
— Но в таком случае как вы можете утверждать, будто не верите в духов?
— Я видел не призрак, а человека. Мы разговаривали. Это была вполне реальная девушка.