Он получил серьезную контузию и несколько осколочных ранений. Взрыв оставил у специалистов впечатление организованного профессионалом ультракласса.
Инцидент нанес сильнейший удар по имиджу российских спецслужб. Одна из газет писала:
Поражает безбашенность подрывников, разгуливающих по центру Москвы с тремя килограммами тротила. Обратите внимание: закладка устройства была проведена ими ранним утром, когда нет возможности скрыться при отходе на общественном транспорте или раствориться в толпе…
Похоже, взрывники «Инициативы» в совершенстве овладели навыками городской герильи…
Сперва эксперты спецслужб заявляли,
что данный теракт был проведен по той же схеме, что и несколько криминальных взрывов 1994— 1997 годов. В качестве оболочки для взрывного устройства во всех случаях использовалась сама труба. В 1996-м таким способом был убит один из криминальных авторитетов. После взрыва его оторванную голову обнаружили за семь метров от подъезда.
Однако о криминальном следе быстро забыли. Первым из официальных лиц свое мнение по поводу взрыва высказал тогдашний директор ФСБ Владимир Путин. Прибыв на место происшествия, он сразу же заявил, что взрыв — дело рук политических экстремистов.
Версия о причастности к взрыву НРИ была подтверждена очередным посланием с Казанского вокзала. Оно было направлено на радиостанцию «Эхо Москвы». Никаких требований или условий авторы послания не выдвигали. Письмо было передано сотрудниками радиостанции в ФСБ.
А спустя полгода после взрыва у приемной ФСБ был взорван «Динамит» в «Охотном ряду». Это стало последней каплей. Руководство страны требовало от ФСБ результатов следствия. Результаты вскоре появились.
Кривая усмешка Картавого
Осенью 1999 года газета «Московский комсомолец» прямо на первой полосе писала:
Сотрудниками ФСБ были найдены и арестованы люди из организации НРИ — Новая Революционная Инициатива. Задержанные являются непосредственными исполнителями не только теракта возле приемной ФСБ на Кузнечном мосту, но и взрывов в московских военкоматах, редакции газеты «Лимонка», ОМОНовском автобусе и ряда других…
Скоро мы узнаем их фамилии…
Однако фамилии удалось узнать не скоро. У одного из журналистов «Комсомольца» я поинтересовался: на основании каких данных появилось это сообщение? Тот ответил, что информацию предоставили сами спецслужбы. На мой вопрос, что за аресты имелись в виду, сотрудники ФСБ отвечали, что видят заметку впервые. Круг замкнулся.
Тем не менее активность спецслужб действительно имела место. Только на протяжении одной ночи в ноябре 1999-го в квартирах московских «новых левых» было проведено семь обысков и изъято сто двадцать восемь вещдоков.
Каждый из них начинался с наступлением темноты и длился по восемь-десять часов. Следователи многократно простукивали полы и разбирали в квартирах вентиляционные шахты. Изымалась в основном атрибутика — флаги, значки, транспаранты, а также переписка, дискеты и аудиокассеты.
Среди допрошенных по левацким уголовным делам были журналисты ТВ-6 и сотрудница программы «До шестнадцати и старше» Марина Потапова, снявшая сюжет об одном из подозреваемых. Следователи выражали недовольство этим материалом и обещали закрыть ее программу.
Один из московских «новых левых» приводил цитаты из протокола своего допроса в ФСБ, который был проведен следователем по фамилии Картавый:
— Известно ли вам о такой организации, как «Новая Революционная Альтернатива»?
— Никогда ничего не слышал.
— Что связывает вас с Романовым и Кучинским?
— Ничего.
— Были ли вы когда-нибудь в деревне Алешево?
— Впервые слышу об этом населенном пункте от вас.
— Знаете, когда человек врет…
— Знаю. Он трогает себя за лицо.