Каюр шагнул вперед.
И твоя тоже заметил он судорожное движение Гришки у того карабин висел на плече.
Два карабина покорно улеглись у ног пришельцев меткость Макара ни у кого не вызывала сомнений.
Делибаш дрожал от страха и злобы, Гришка про себя матерился, хищно поглядывая в сторону Макара, только китаец Ли все так же слащаво улыбался и часто-часто кивал, словно заведенный.
Делибаш!
Граф подошел вплотную к компании, брезгливо отшвырнул ногой карабины подальше и продолжил:
Здесь участок Бориски, и ты знаешь это не хуже меня. Мы с ним в паре работаем и это тебе известно. Так что мой вам совет держитесь подальше от этих мест. Понятно?
Да-да, я конечно п-понял. Вы меня, это извините. Бес попутал Во, крест истово закрестился Делибаш, подкатывая глаза под лоб. Все, уходим Уходим. Это
Так-то оно лучше, сказал граф.
Он поднял карабины и присоединился к Макару.
Вы нам, это, карабины верните, жалобно заскулил Делибаш. Все же тайга, харчей мало, помрем с голодухи. Не дойдем
Ладно поколебавшись, Владимир швырнул один карабин к ногам Делибаша. Одного вам хватит.
Вот спасибочки, поклонился Делибаш. Дай вам бог это
И он засеменил по поляне вслед за Гришкой тот почти бегом направился к их стоянке собирать вещи.
У края поляны Делибаш обернулся, хищно блеснул белками глаз и, криво ухмыльнувшись, исчез в зарослях
На другой день неожиданно задождило. Хмурое небо сеяло мелкую морось, прозрачная вода в ручье замутилась, и якут решил «морду» не ставить.
Впрочем, ему было не до рыбной ловли.
Несмотря на уговоры Владимира, Макар хорошо смазал винчестер и до вечера рыскал по распадкам. Он не верил в покорность Делибаша, на совести которого была не одна невинная старательская душа.
Ушли, однако коротко бросил якут Владимиру тот помогал ему снять насквозь промокшую одежду.
Больше в этот вечер и все последующие дни о Делибаше и его компании не говорили. Такие стычки не раз случались между колымскими старателями и прежде. Нередко доходило даже до стрельбы. Поэтому конфликт не был чем-то из ряда вон выходящим. А значит, и обсуждать было нечего.
Найти богатое месторождение считалось большой удачей. Но еще большей удачей было взять золото и остаться в живых.
Разговоров о стычке с компанией Делибаша не было, но тревога осталась. Казалось, что она зависла на поляне перед избушкой как дымное облако в безветренную погоду.
Дело в том, что и Владимир, и якут хорошо знали воровскую натуру Делибаша. Он был очень мстительным и подлым человеком. Старатели и раньше обходили Делибаша стороной, а когда он нашел себе дружков, китайца Ли и Гришку Барабана, то и вовсе стали бояться.
И у китайца, и у Гришки было темное прошлое. Конечно, среди старателей добропорядочных обывателей почему-то не наблюдалось, но даже на таком босяцком фоне эти двое были, что называется, оторви и выкинь.
Владимир знал, что за поимку Ли власти Харбина назначили солидную премию. Притом им неважно было, в каком виде его доставят; китайцы согласились бы и на голову своего соотечественника.
Что касается Гришки Барабана, то и он был не лучше своих приятелей и подельников. Сын приходского священника, ушлый Гриня еще в отроческом возрасте умудрился запустить руку в церковную копилку. А когда стал старше, то проиграл в карты шитое золотом и серебром облачение своего отца, передававшееся из поколения в поколение. Последним его «подвигом» (из тех, что стали известны старательской братии) была кража драгоценностей у генеральской вдовы, которая приютила Гришку в надежде выйти замуж за молодого.
Когда она поняла, что ее мечты рассеялись как дым, а вместе с неблагодарным любовником исчезла и ее заначка на черный день, бедная женщина не нашла ничего лучшего, как полезть в петлю.
После этого Гришка Барабан счел невозможным свое дальнейшее пребывание в центральных районах Российской империи. И не потому, что его заела совесть. А по той причине, что друзья генерала поклялись найти мерзавца-альфонса где бы он ни был и отрезать под корень его мужские принадлежности.
Гришка знал этих людей, и ни на йоту не усомнился в том, что так оно и будет. Боевые офицеры царской армии слов на ветер не бросали. Поэтому сын приходского священника сначала сбежал в Сибирь, пристроившись поваром в какую-то экспедицию. А затем, когда его начали искать и там, Гришка рванул на Колыму, которая многим казалась краем света.