Одна окончательно свихнувшаяся, а может, подкупленная студентка из числа папченковских как-то пробилась через толпу к моложавому Повидлову, при всех оголила бюст и чмокнула кандидата в щечку. Повидлов смущенно покосился на прелести вражеской агитаторши и подарил ей услужливо подсунутую кем-то зеленую экологическую футболку. Сеанс предвыборного стриптиза всю неделю показывали по шайтанским телеканалам, пару раз сюжет мелькнул и на российском ТВ.
На центральной городской площади друг на друга глядели два огромных щита. Упитанный краснощекий здоровяк в пиджаке, но без галстука, гордо высился среди березок и перелесков. Лозунг гласил: «Чужого не надо, своего не отдадим. Василий Папченко». Со щита напротив грустными карими глазами неотрывно глядел на здоровяка красавец в интеллигентских очочках, весь в белом, снятый на фоне дымящихся заводских труб. Правой рукой он продвигал в народ девиз: «Хлеб с Повидловым».
Под повидловским щитом постоянно дрыхли бомжи самого отвратительного вида. Ходил слух, что их специально нанял Папченко.
Шла тихая драка за шайтанские школы, садики, больницы, за тюрьму, военный городок, за театры и музеи, за советы ветеранов и инвалидные общества, за вещевой и колхозный рынки, за борта автобусов и трамваев, за стены домов и заборы.
В штабе Папченко царило уныние. Губернатор лидировал с отрывом всего в пять процентов. Его рейтинг падал.
В штабе Повидлова тоже нарастала депрессия. Рейтинг кандидата, рванувший было вверх, вот уже неделю стоял на месте, несмотря на все усилия. Взбесившийся Повидлов прогнал своих пиарщиков, а заменить их было некем.
В довершение всех бед на Шайтанск упала тридцатиградусная жара, все ходили, по-рыбьи хватая воздух ртом. Избиратель массово таскал воду на огороды и слышать не желал о выборах.
Гроза ощутимо собиралась, но все не могла начаться.
3
У человека с полированной лысиной было несколько кабинетов в разных концах столицы, и это делало его вездесущим и всезнающим, о чем обществу регулярно докладывала оппозиционная пресса. Лысого звали Андрей Вольфрамович. Никто толком не знал, чем он занимается сегодня и сейчас, зато было точно известно, что Вольфрамыч при желании может все. От него исходил тонкий запах небожителя, и если кому выпадала удача вдохнуть этот запах, земной прах сам опадал с башмаков счастливчика. Надышавшись, он попадал в шефы Госкомрыболовства или садился править таможней, или получал на откуп атомную энергетику. До Вольфрамыча добраться было труднее, чем до Кощея Бессмертного, зато от Вольфрамыча дороги бежали в самый зенит.
Именно к нему, недосягаемому, несли Матвея Козлова стоптанные ботинки нехитрого челябинского производства. Со своей обуткой, многажды чиненной, Козлов не расставался считал талисманом. В этих ботинках ему везло. В них, наперекор враждебным обстоятельствам, он привел к власти пьяного больного президента, окруженного шайкой шпионов и прохиндеев. В них Козлов вымостил дорогу в большую политику двум олигархам, которыми среднестатистические матери пугали детей.
Странный тип в пыльных ботинках, в мятой шляпе почти как у охотника на привале и в легкомысленно развевающемся буром плаще быстрым шагом прошел через Спасские ворота и, встреченный референтом, беззаботно двинулся дальше толстостенными кремлевскими коридорами, что овеяны государственной тишиной.
Так, в шляпе и плаще, Козлов уселся перед небожителем, будто заглянул к соседу пивка дернуть.
Шайтанск? спросил он полированную лысину, сияющую напротив.
Вольфрамыч поднял голову от стола и подтвердил:
Шайтанск.
Зачем? не вынимая рук из карманов, безучастно продолжал Козлов.
Кто подогревает Повидлова? задал ответный вопрос Вольфрамыч.
Сметанин и Рабинович.
А кто накачивает Папченко?
Рабинович и Сметанин.
Они оба финансируют. А чей человек Повидлов?
Сметанинский.
Ну вот. Если мы поможем Повидлову и он победит, завтра он вместе со Сметаниным будет нас шантажировать. Если мы поможем Папченко, он станет ручным. Потому что Папченко ничей человек. Общий. Мотя, господин Повидлов должен стать трупом. Политическим.
Сколько бабла отгрузишь, Андрей Вольфрамыч?