Карен положила карандаш.
– Мы сейчас просто сами за собой не успеваем. Люди с ума посходили – все хотят перестраивать и обновлять.
– Слишком много свободных денег! – Элис произнесла эту фразу, как попугай, не понимая, что она, собственно, значит.
Шумно вбежала Лайша, чмокнула ее в лоб и объявила:
– Я с вами согласна, тетя Элис. Ненавижу деньги!
– Это потому, что тебе никогда не приходилось жить без них, – возразила Карен, притягивая дочь к себе. – Нагнись-ка. Я поправлю эту тряпочку, которой ты обмотала шею. У тебя совсем нет вкуса.
Лайша нагнулась, и прямые черные волосы упали ей на лицо, пока Карен поправляла зелено-желтый шарф, который делал ее зеленые глаза еще зеленее.
– Ну вот! – оттолкнула ее Карен. – Так лучше, правда, Элис?
Элис кивнула. Лайша действительно выросла в интересную девушку. Хорошенькой ее нельзя было назвать: для этого ее лицо было слишком волевым, а фигура слишком пышной. Элис с завистливой грустью вспомнила, как старательно она расплющивала в юности свои такие же полные и острые груди. Серый свитер Лайши обрисовывал их целиком, и она нисколько этого не стеснялась.
– Лиз поехала с отцом на поезде восемь тридцать и просила передать, что будет ждать тебя в «Мэннинге», чтобы вместе пообедать.
– Спасибо, тетя Элис. Мамочка, ты не видела моей записной книжки?
Карен посмотрела на нее, подняв брови.
– Видела. Ты бросила ее на телефонном столике вместе с какими-то загадочными заметками, которые твой отец, наверное, попросит тебя объяснить.
– О черт! – Лайша выбежала в холл. – Я и так опаздываю.
Карен задумчиво прищурилась.
– Наши девочки что-то затеяли, и мне не совсем ясно, что именно.
– Они вечно что-то затевают! Не понимаю, что с ними такое. И почему только они не такие же нормальные девушки, как Розмари Рейнбоу!
– Я бы предпочла, чтобы они были похожи на Дональда, который думает только о занятиях.
– Он будет на вечере?
– Нет. У него какой-то семинар.
– Они с Розмари поссорились?
– Не думаю. Но…
Лайша просунула голову в дверь:
– До свиданья, душечки. Я бегу.
Карен поглядела на нее с беспокойством.
– Надеюсь, ты больше не станешь принимать участия в этих нелепых протестах, Лайша. Это может погубить твое будущее.
– К черту мое будущее…
– И не забудь вернуться пораньше, чтобы одеться для вечера Розмари.
– К черту вечер Розмари! – откликнулась Лайша, захлопывая входную дверь.
Карен вздохнула.
– Лиз нисколько не лучше, – утешила ее Элис.
– Как это трудно! Мы столько работали, чтобы наши дети могли жить не так, как жили в юности мы, а теперь они губят себя, очертя голову бросаются разрешать проблемы, которых не понимают. Они не знают, какой жестокой может быть жизнь.
Карен подумала, что Лиз, как обычно, втягивает Лайшу в неприятности. Элис решила, что Лайша всегда оказывала на Лиз дурное влияние.
Они пили кофе, курили, а их мысли разошлись по разным путям.
Глава шестая
В 1943 году Уголок дружно содрогнулся, потому что Дон Кларк, измученный одиночеством, ответил на объявление, которое дала в местной газете женщина с ребенком, предлагавшая вести хозяйство за стол и кров.
Но и он растерялся, когда она явилась к нему и оказалось, что она иностранка и вдобавок беременна.
Но она бежала от Гитлера, и одно это давало ей преимущественное право, даже если бы он не почувствовал, что было бы бесчеловечно отказать женщине, которая ждет ребенка и муж которой воюет. К тому же ему понравился ее мальчик. Вот так на месяцы, оставшиеся до родов, Карен поселилась в комнате, которая прежде была комнатой Реджа. Кларк только потребовал, чтобы она договорилась о месте в больнице заранее.