Он был потрясен, но не хотел анализировать причины этого потрясения, чтобы не поддаться губительному влиянию дочери, стоящей на пороге жизни, и сестры, превращающейся в истеричку от сознания, что жизнь уходит безвозвратно.
Глава четвертая
Когда Лиз поднялась на переходной мостик и увидела высокого юношу, прислонившегося к перилам, ее лицо сразу прояснилось. Она порывисто протянула ему руку.
– Мак! Какой чудесный сюрприз! А я-то думала, что мне придется кое-как дотягивать до часу дня, не увидев этой симпатичной физиономии!
Младший Мак взял ее руку и не выпустил. Рука об руку они спустились по лестнице. Лиз едва доставала до его плеча, небрежно ссутуленного под старой курткой.
– Я видел, как ты прыгнула в поезд, и решил подождать. Что так рано?
– У папы свидание с клиентом, и я решила поехать с ним. Он сегодня хандрит.
– Что случилось?
– С папой?
– Нет, с тобой. Ты вся сжата, точно перекрученная пружина.
– Как обычно. Тетя Элис нагнетает давление для взрыва, а я служу буфером.
– Почему ты не убедишь ее показаться хорошему врачу?
– Это ее смущает.
– Неужели в мире еще есть женщины, которых смущает мысль о менопаузе?
– Есть. И это грозное предостережение девственницам.
– Это предостережение идиотски устроенному обществу.
– Ну, как бы то ни было, а у меня такое ощущение, будто я наглоталась живых гусениц.
– Подобная обстановка вредна для твоих нервов и для твоей работы. Почему ты не хочешь уйти в общежитие?
– Не могу. Такого оскорбления они не вынесут. И я не могу оставить папу с ней. Во всяком случае, ради общежития. Если бы я вышла замуж, тогда другое дело.
– Не вижу почему.
– Если я уйду в общежитие, это будет просто смертельным оскорблением. Замужество же – это катаклизм, а с катаклизмами не спорят.
Младший Мак пожал ее руку и только потом отпустил. – Ну хватит нежностей. Вон Дональд у киоска, а подобные зрелища теперь выводят его из равновесия.
Когда они подошли к Дональду, он оторвался от газеты.
– Напечатали! – возбужденно воскликнул он. Лиз, вытянув шею, заглянула через его плечо.
– Ого! Полстраницы. Блеск! – Она прочла вслух: – «Правда о Вьетнаме».
Какой-то моложавый мужчина остановился и заглянул в развернутую страницу.
– Прямо в глаз! – сказал он, подмигнув, и пошел дальше.
– Клюет! – заметил Младший Мак. – А твой отец видел?
Лиз невесело засмеялась.
– Не говори глупостей, Мак. Он не читает «Острелиен», да если бы и читал, то уж такой заголовок его не привлек бы.
– Взгляд из Уголка, так?
– Да. И это вполне его устраивает.
– А ты говорила ему, что среди членов нашего юридического комитета есть судья?
– Конечно, нет!
Ее горячность заставила Младшего Мака удивленно поднять брови. Он поглядел на Дональда.
– А твой отец?
– Да, он прочел. Папа гордится своей либеральностью.
– И как? Подействовало?
– Он очень расстроился.
– И только?
– Он полчаса кричал, что мы губим свое будущее, занимаясь политикой.
– А ты спросила его, какое будущее вас ждет, если начнется война?
– Лайша спросила. Он не стал отвечать.
Вокзальные часы пробили девять, и Младший Мак, сложив газету, сунул ее в папку.
– Надо бежать!
Он втолкнул Лиз в автобус и впрыгнул сам.
– Да, кстати, Лиз, – сказал Дональд, когда они прошли вперед и уцепились за поручень, – твоему отцу не следует так бегать по вокзальной лестнице, как он бежал сегодня.
Лиз испуганно поглядела на него.
– Но ведь ты не думаешь, что он действительно болен?
– Не знаю. Утром после тенниса у него был очень нехороший цвет лица.
– Доктор Мелдрем сказал…
– Мелдрем! У него довоенные комплексы.
– Ты же сама говорила, – вмешался Младший Мак, – что он полгода не открывал ни одного медицинского журнала.
– Не полгода, а год! – возразила Лиз.
– Так почему ваши родные лечатся у него?
Лиз наморщила нос.
– Опять-таки взгляд из Уголка.