Я кивнул, а он продолжал:
А ведь вполне способный мальчишка. Но на него сильное влияние оказывают разные компании и мешают взяться за ум. Вот у меня и будет к тебе просьба, Серёжа, взять над Володей шефство
При этих словах я чуть не поперхнулся чаем и с удивлением уставился на Александра Григорьевича.
Мне?! Над вашим сыном?!
Да, Серёжа, над моим сыном Володей. Прохоренко спокойно смотрел мне в глаза. Очень прошу тебя. Ты ведь комсомолец?
Конечно!
Можешь считать это ответственным комсомольским заданием. Мне известно, что Володя уже неделю ходит к тебе на тренировки. Я навёл справки и знаю, что ты характеризуешься везде с положительной стороны. И главное, Володя тебя уважает, а значит, ты именно тот человек, который сможет влиять на него. Александр Григорьевич замолчал и вопросительно посмотрел на меня.
Надо отдать должное Володиному отцу он говорил со мной совершенно откровенно, по-дружески, чем сразу же завоевал моё доверие и желание помочь ему. С одной стороны, я уже собирался «шефствовать» над Володей, но с другой стороны понимал всю ответственность. А ведь я сам был ещё мальчишкой! Справлюсь ли? Александр Григорьевич словно прочитал мои мысли:
Не переживай, ты не будешь один. Со своей стороны буду оказывать тебе всяческую помощь. Я ведь понимаю у тебя своя жизнь, к которой ты относишься ответственно спорт, соревнования, целеустремлённость. Мне нужен рядом с Володей такой человек, как ты, чтобы и он начал к чему-то стремиться. Так что? Договорились?
Я постараюсь, Александр Григорьевич! Мы крепко пожали друг другу руки.
Из здания ЦК я не вышел, а выпорхнул на крыльях гордости и поспешил домой. Ну и день сегодня! Такой большой человек попросил меня, студента второкурсника, взять шефство над его сыном! Ну, Володька, держись! Я Александру Григорьевичу пообещал человека из тебя сделать! Я невольно рассмеялся, вспомнив, как трясся от страха и собирался на Колыму! А отец Прохоренко, которым меня так пугали пару недель назад, оказался очень дружелюбным и приятным в общении человеком. Вот ни капельки я не чувствовал себя ниже его по статусу, пока мы разговаривали. Или это он не дал мне почувствовать Внезапно я остановился и задумался а ведь судьба снова преподнесла мне интересное знакомство. Через Володю с Александром Прохоренко, далеко не последним человеком в партийной верхушке. Его даже называли правой рукой самого Петра Шелеста. Интересно то, что за несколько лет до этого события судьба свела меня с родным братом Петра Дмитрием Ефимовичем Шелестом.
Уроки от пролетариев и Дмитрий Ефимович Шелест
После седьмого класса я наотрез отказался продолжать учёбу в школе. Мама плакала, умоляла, грозила мне всё было напрасно. Я твёрдо решил, что пора начинать самостоятельную жизнь, и направил стопы в ПТУ. Честно говоря, в школьных науках, а особенно в математических, я был не силён, надоело получать «шайбы» в школе и выволочки от матери, и уж очень меня прельстила стипендия целых двадцать три рублика, которую обещали выплачивать в училище. Что ж, мама поплакала, но смирилась в то время я был на редкость упрям и мог легко составить конкуренцию одному известному вьючному животному.
Взяли меня на обучение токарем. Первого сентября нам объявили, что в классах ещё не закончился ремонт, а потому начнём сразу с работы учениками в цехах. Каждый день в восемь утра я стоял возле станка и терпеливо обучался процессу вытачивания деталей строго по чертежу. Процесс мне, надо честно признать, совсем не понравился. К концу дня я был весь чумазый, в смазке и стружках, а мама с детства прививала мне любовь к чистоте и порядку. После обучения в цеху я мчался на уроки в вечернюю школу, так как пообещал маме, что не остановлюсь на ПТУ, а буду стараться поступить в институт. А после уроков спешил на тренировки ибо без спорта не представлял свою жизнь. Вот так началось моё вхождение во взрослую жизнь. Крутился словно белка в колесе! Через месяц такой напряжённой деятельности я страшно устал, был зол на всех, а ремонт в классах всё никак не заканчивался. Зато я научился неплохо ориентироваться в чертежах и мог самостоятельно выточить простейшие детали.
В один прекрасный день мой наставник, вечно хмурый здоровенный дядька средних лет, поручил мне целую смену точить какую-то простую деталь цилиндрической формы. Я внимательно изучил чертёж, настроил станок и всю смену старательно работал, высунув язык от усердия. Я наточил целый ящик этих деталей, когда ко мне подошёл наставник. Он взял несколько цилиндров, измерил их и, выпучив глаза и брызгая слюной, обрушился на меня трёхэтажным матом. Из этой лавины непечатных выражений я с трудом смог выловить несколько литературных слов, из которых стало понятно, что наточен целый ящик брака. Я, конечно же, возмутился, так как всё делал в точности по чертежу. Безуспешно попытался прорваться сквозь поток брани и объяснить ему, что всё делал правильно, потом ткнул чертежом наставнику в лицо, чем привёл его в неописуемое бешенство. Он схватил чертёж, порвал его у меня на глазах и продолжил свои «поучения».