В один из вечеров, когда мать и отец Прохоренко должны были поздно вернуться домой, Володя хорошо набрался в «Троянде Закарпатья» в компании таких же детишек ответственных партийных работников. Кафе собиралось закрываться, и развесёлая компания в полном составе отправилась к памятнику Ленину, где и продолжила своё веселье. Володя играл на гитаре, и из-под памятника вождю мирового пролетариата на весь Крещатик неслись разудалые песни и матерщина.
За всем происходящим издалека с любопытством, но очень внимательно, наблюдали два милиционера, ну или люди из совсем другой конторы, переодетые в милицейскую форму. Место, конечно же, было не очень подходящее для пьяных песен, но веселящихся деток они знали всех поименно и поэтому ограничивались только наблюдением.
Не знаю по какому поводу, но у Володи начался конфликт с одним из участников этой пьяной вакханалии.
Я тебе сейчас гитарой по башке дам! пригрозил тому Прохоренко.
Что?! Ты?! Мне?! начал зарываться тот. Да у тебя кишка тонка!
Если не заткнёшься то дам! продолжал угрожать Володя.
Да я тебе начал было фразу его визави, но не успел закончить.
Прямо на его голову, как Прохоренко и обещал, обрушилась гитара. То ли фанера была слабая, то ли удар был сильный но голова спорившего проломила деку гитары и вышла с другой стороны. Получился такой себе оригинальный деревянный «испанский воротничок». Пострадавший заорал благим матом от боли и неожиданности, у кого-то начался безудержный пьяный смех, а у кого-то истерика. И только Ленин молчаливо смотрел в светлую даль, видимую только ему одному. В общем, пришлось двум наблюдателям в милицейской форме срочно вмешаться в ситуацию. Пострадавшего освободили из гитары, всем настойчиво рекомендовали срочно отправляться по домам. А сопротивлявшегося Володю со словами: «Володя, пора домой!», взяли под руки и потащили в квартиру вместе с разломанной гитарой, где и вручили сонному отцу с подробным отчётом о приключениях его отпрыска.
Всё это мне и рассказал Александр Григорьевич во время очередного нашего свидания.
Да ты не переживай, Сергей, успокаивал он меня. Ты же не можешь за ним и по ночам наблюдать.
Я кивал, соглашаясь, но всё равно чувствовал себя неловко. Конечно, у читающих эти строки, может сложиться ложное впечатление, что я был образцом ответственности и порядочности. Такой себе идеальный спортсмен, комсомолец, наконец, просто красавец. Вынужден вас огорчить иногда мне приходилось краснеть и за свои художества. Взять хотя бы неожиданно проявившуюся склонность к коммерции.
Володя ходил в шикарной ондатровой шапке. А недалеко от нашего дома в Новобеличах находилась толкучка. Как-то, прохаживаясь по рядам толкучки, я заметил, что такие же точно шапки, как у Володьки, продают по двести сорок рублей. «Ого! подумал я. Ну и дорогущая же шапка у Вовки!» Меня одолевало любопытство, и при встрече я спросил:
Вовка, а сколько твоя шапка стоит?
Девятнадцать рублей.
Я аж подскочил от удивления:
Да ты что?! А на толкучке двести сорок!
Но это же отец выписывает в «Коммунаре» по девятнадцать рублей. У меня недавно такую же точно украли, так он новую выписал.
И тут в моей голове созрела гениальнейшая идея.
Вовка! А хочешь на пустом месте двести двадцать рублей заработать?
У него глаза разгорелись:
Конечно, хочу!
Тогда попроси отца, пусть он нам с тобой по шапке выпишет. Мы их загоним на толкучке, а ему скажем, что у нас их украли.
Сказано сделано. Купили мы с ним по ондатровой шапке за девятнадцать рублей. Я отнёс их на толкучку и продал каждую по двести сорок. А Володиному отцу сказали, что шапки украли в гардеробе, и он выписал ещё по одной. Мы с Володей ходили очень довольные, при деньгах. Но за два месяца денежки быстро разлетелись, а мы-то к ним привыкли. Что делать? Взял я и эти шапки и снова загнал на толкучке. А Александру Григорьевичу опять сказали, что у нас их украли.
На очередной нашей встрече с Володиным отцом он внимательно посмотрел на меня и спросил:
Серёжа, а можно сделать так, чтоб у вас не очень часто воровали шапки?
Я всё понял, Александр Григорьевич, ответил я, краснея от стыда. Больше шапки воровать не будут.
Вот и хорошо, ответил он, а то на меня уже косо посматривали, когда я их третий раз за зиму выписывал. Думали, наверное, что приторговываю ими, при моём-то статусе