Под осень, когда у мужиков и баб, миновала пора полевых дел, они собирались артелями, рассаживались на завалинах для бесед. У нового дома Крестьяниновых завалина обширная и вместима. Как-то в воскресенье под вечерок на завалену собрались мужиков человек восемь, да и баб чуть поменьше. На беседу к мужикам вышел и Рахвальский. Сидели беседовали, непринуждённо разговаривали обсуждая наболевшие вопросы, делились сельскими новостями. К самому вечеру, под заход солнца, заметно удлинились тени, а вскоре солнышко и совсем зашло. На небе серебряный рог молодого месяца, надвое разрезал жидковатую тучу. Под закоулком, миную людских глаз, потаённо пряталась парочка влюбленных, с берега озера, слышна девичья песня. А на завалене беседа шла и шла своим чередом, подобно лесному говорливому ручейку. Улучив небольшой перерывчик в беседе, Рахвальский вклинился в общий разговор. Сначала, он счёл нужным посвятить присутствующих в элементарные познания мироздания. Говорил о Земле как о планете, о Солнце, о Луне, о звездах. Откуда берутся облака, дождь, снег, иней. Сказал несколько слов о природе как таковой: У природы свои законы, причём они склонны больше у суровости, чем к нежности для человека. Глубокой осенью зима наступает быстро: за одну ночь выпадает много снегу, вот и зима. Но после зимы, весна никогда не наступает так быстро, за один день, как после осени зима. Мы никогда не увидим такого, чтоб с утра были видны на земле остатки дотаивающего снега, а к вечеру, чтоб зацвели сады. Вообще-то мы живём на дне воздушного океана, окружающего нашу землю, где много положительных и отрицательных факторов для существования растений и млекопитающегося мира, поправляя очки, выказав татуировку на руке «Р» и «Ф» и слегка покашливая, чтоб скрыть своё чуть заметное заикание, прервался Филимон. Он был близорук и редко когда снимал очки. Даже были случае, по забывчивости, спал в очка. А когда его кто-то спросил: Ты вот спишь, а в очках? он шутливо заметил: чтобы лучше сон разглядеть. Как Иуда Христа предаёт: ведь сегодня Великая Среда!
Филимон Платоныч, я всё тебя собираюсь спросить: а от куда на Земле человек взялся? улучив подходящий момент спросил Яков Забродин.
Как откуда? поглаживая свои пышные усы, отозвался Филимон, ты разве не знаешь, первых людей Бог создал, Адама и Еву. Об этом в Библии очень ясно сказано.
А я от людей слыхал, что учёные другое толкуют, что народ-то о обезьян произошли? не унимался Яков, даже бают, что мы сначала-то лягушками были! У них, как у человека тоже хвостата-то нету! с некоторой задумчивостью добавил он.
А ты вот, Яков Спиридоныч, помнишь ли когда ты лягушкой-то был? с явным негодованием, возмущением и насмешкой спросил его дед Василий Крестьянинов, библейский начётник и хранитель религиозных устоев.
Нет, не помню!
Ну, а обезьяной-то когда ты был помнишь?
Нет, и обезьяной не помню! Что то запамятовал, преспокойненько ответил Яков.
Ну тогда сиди помалкивай и не все прегрешения учёных-то слушай, назидательно добавил дед. Сам Адам живя в раю, и то перед Богом прегрешил, за что и был выгнан из рая. И стал Адам, после этого, в поте лица своего землю пахать и жалобно петь: «Господи помилуй! Господи помилуй!» И мы, грешные люди, за прегрешения Адама, продолжаем грех его искупать, тоже трудиться, чтобы иметь хлеб свой насущный! Так ведь я говорю Филимон Платоныч? заканчивая свою речь спросил дед Рахвальского.