Пошел!
И Кана со всей возможной скоростью мчался по аллее. По большому счету, надо признаться, он не бежал. Упруго отталкивался от земли каждой ногой, делая микро-прыжки по три, а иногда и по пять метров в длину. И старался делать это как можно быстрее.
В итоге с первой же попытки пролетел стометровку за четыре секунды.
Я не верю глазам, Евгений Константинович похлопал себя по щекам. Неужели такое возможно? Ты побил все мыслимые рекорды. Ну-ка, давай еще раз, сниму на камеру с хронометражем.
Во второй раз Кана уложился за три с половиной секунды. Ель у дорожки около финишной черты долго колыхалась от ветра, поднятого пронесшимся мимо шестиногим ураганом.
И как ни пыхтел остаток тренировки, но быстрее за всю ночь не получилось.
Интересно, а волосы не мешают тебе бегать? задумался Евгений Константинович. Что, если мы упакуем твое тело в гидрокостюм, чтобы уменьшить сопротивление воздуха? И, конечно же, надо подобрать специальные кроссовки.
На следующий вечер он и впрямь притащил новый черный гидрокостюм и спортивную обувь. Кана переоделся, пробежался. Надо же, действительно легче бежать. Результат стометровки без особых усилий сразу подпрыгнул до двух секунд.
Отлично, потер руки Лукин. Я вижу здесь кучу возможностей для роста. Если будешь тренироваться, сможешь бегать еще быстрее.
В пятом классе на уроке физкультуры мне то же самое говорили, ответил, Кана, тяжело дыша. Ну что, еще пару раз?
Ага, согласился Евгений Константинович. Но сначала еще один эксперимент, с твоего позволения.
Кана стоял к профессору спиной, и боковым глазом заметил, что ученый убрал планшет и потихоньку вытащил из-за спины пистолет. Они стояли под фонарем, света достаточно, чтобы четко увидеть оружие. Евгений Константинович навел пистолет на Кану.
Вот ведь иуда. Кана рванулся в сторону. Грохнул выстрел, другой.
Но поздно. Кана уж и сам не понял, как описал круг вокруг Лукина и очутился за его спиной. Профессор еще целился в то место, где только что стоял Кана, а тот уже ударил предателя кулаком в спину, пнул по руке с пистолетом и добавил по затылку.
Напоследок хотел переломить хелицерами шею, но не успел.
Евгений Константинович от ударов улетел вперед, натолкнулся на скамейку, перевернулся через нее и упал на газон лицом вниз. Пистолет, очки и планшет разбросало в разные стороны.
Ого, подивился Кана. А силенок-то у меня прибавилось!
Профессор не шевелился. Пойти добить, что ли, агрессора? Вытащить кишки из брюха и развесить на заборе?
Кана подошел к Лукину. Наклонился, потряс за плечо. Евгений Константинович застонал. А вот не надо исподтишка пытаться мозги вышибить.
Вы как там, профессор? Живы еще?
Лукин перевернулся на спину. Сел на траве, помятый, грязный и взъерошенный. Поморщился, потер затылок и шею.
Ты чего, с дуба рухнул? Опять голову откусить собрался?
А вы чего пушкой машете? крикнул Кана. Замочить решили?
Это холостые патроны, Канат, кашляя, объяснил Евгений Константинович. Я просто хотел проверить твою реакцию. Но, каюсь, это действительно была глупая идея.
Вот оно как, Кана почувствовал себя неловко. Протянул руку, помог Лукину встать. Ну извините, тогда. Опять я накосячил.
Да уж, все время забываю, с кем имею дело, усмехнулся Евгений Константинович. Ладно, надеюсь на третий раз ты мне, все-таки, голову не оторвешь.
Кана невольно глянул на шею профессора. Белое пятно в вечернем сумраке, выше испачканного халата.
Будете так шутить, обязательно отрежу.
И громко щелкнул хелицерами.
***После лихого разгрома Евгений Константинович неделю отлеживался в соседней палате. У него треснули два ребра, вывихнуло руку, и, вдобавок, случилось легкое сотрясение мозга. Кана терзался муками совести, каждый день заходил проведать здоровье почтенного куратора, пока тот, наконец, не прогнал его прочь, с приказом не мозолить глаза.
А еще он каждую ночь пропадал в спортзале. Интересно, сколько силы у него прибавилось? Во всяком случае, штангу с весом в четыреста килограмм Кана поднимал без труда. Больше не пробовал, потому что грузовых дисков не было.
И, вдобавок, на исходе первой недели самостоятельных тренировок, он попробовал удержать штангу хелицерами. Хотел проверить, вправду ли они такие крепкие, как кажутся. Убедился сразу же. Потому что перестарался и чересчур сильно сжал гриф челюстями. Хелицеры перерезали стальной стержень, как тростинку. Штанга развалилась на куски, с грохотом упала на пол, чуть ноги не отдавила. С тех пор занятия прекратил. Лукина заменять, видно, никто не решился, ждали, пока профессор окончательно выздоровеет.