Она лишь усиливала горечь и сознание того, что любовь безнадежно утрачена.
Он взял стакан и подошел с ним к окну, шядя на огни Ла-Паса — волшебные огни волшебной страны. Волшебной как и сама Шонтэль, страстно подумал Луис. Злая волшебница в облике феи, обладающая властью уничтожить тебя.
Завтра утром он будет там, внизу. Будет пробираться по тихим улочкам, рискуя жизнью лишь для того, чтобы попасть в автобусный парк. Риск возрастет, когда он окажется за рулем. И впрямь глупая сделка… и все ради того, чтобы еще раз увидеть Шонтэль, почувствовать себя победителем.
Ужасно глупо… выигрывать нечего. Любви в ее сердце для него не осталось. Только секс. Секс, который, как он некогда полагал, нес в себе нечто большее… нечто особенное, что сводило его с ума. Какой смысл мстить, если не уходит эта ужасная тоска? Он пожал плечами и ухмыльнулся самому себе.
Неважно, если завтра на улицах Ла-Паса его убьют.
Какая разница!
Глава 7
Шонтэль выключила свет в ванной и осторожно приоткрыла дверь. Она затаила дыхание, силясь уловить какой-либо звук, но не слышала ничего, кроме ударов собственного сердца.
Может, Луису надоело ее ждать и он отправился спать?
Она молила Бога, чтобы это было именно так. Шонтэль просидела в ванной целый час, приходя в себя и собираясь с мыслями, а также судорожно пытаясь смыть прикосновения его рук, тела, вымыла голову, высушила волосы, чтобы ничто не напоминало о нем.
Прикрывая наготу большим полотенцем и набравшись мужества, Шонтэль вышла из ванной и, быстро пройдя по коридорчику мимо спальни, оказалась в гостиной. Там горел свет, и найти одежду не составило труда.
Надевать второй раз те же самые вещи, что накануне сорвал Луис, было отвратительно, однако в данных обстоятельствах выбора не было.
Носки, брюки, футболка… Она торопливо подняла все, отбросила полотенце и стала одеваться. Всего несколько мгновений спустя именно столько времени у нее ушло на то, чтобы полностью одеться, — Шонтэль уже сидела на полу и обувалась. Затем, почувствовав, что самообладание постепенно возвращается, встала и поискала глазами кресло поближе к окну, в котором могла бы провести остаток ночи. Поиски успехом не увенчались. Взгляд ее упал на открытые двери в спальню. Страх вновь сковал ей душу, заставляя трепетать каждый нерв, держа в напряжении каждый мускул. Луис стоял в дверях и смотрел на нее. Ей хотелось чтобы он исчез, перестал причинять ей боль, беспощадно уничтожать все то хорошее, что некогда было между ними.
Он бесшумно вошел за ней и смотрел, как она одевалась. Она знала, чувствовала это. Очередное унижение. Ей стало немного легче оттого, что он уже не был обнажен — наготу прикрыл белый купальный халат, такой чистый и свежий, резко оттеняющий смуглое, дьявольски красивое лицо. Его молчание усилило ее опасения.
Волосы у нее были растрепаны, а глаза уже не сверкали, лишь усмешка, казалось, пряталась там, в глубине — как будто он высмеивал ее, себя, весь мир.
— Насколько я понимаю, в постель ты не вернешься, — предположил он — Я выполнила свою часть сделки, Луис, — ответила она.
Он пожал плечами.
— У меня пропал аппетит.
— Отлично, — произнесла она, — у меня тоже. Он небрежно указал ей на выход.
— Можешь уйти хоть сейчас.
Шонтэль почувствовала неистовую ярость.
— Ну да, разумеется! И ты забудешь о сделке, как только я окажусь за порогом!
— Твое дальнейшее пребывание здесь абсолютно неуместно, — ответил он тоном умирающего от скуки человека. — Если ты боишься идти через улицу, позвони брату. Полагаю, он в боевой готовности и с радостью проводит тебя в гостиницу.
— Нет! — отрезала она. Ненависть у нее в груди пылала с той же силой, с которой раньше пылала любовь.