Михаил Московец
Даль
Деревья. Вокруг только уродливые деревья. Стволы покрыты морщинистой корой.
Я один вижу это? Ничего живого, кроме жалкой растительности. Где же звери? Не знаю. И тот парень не знает. И девушка. И остальные.
Он мысленно всколыхнулся, но лицо сохранило холодное безразличие.
Почему мы здесь?
Мозг настороженно бередил последние воспоминания. И раз за разом возвращался к тому, как открываются глаза в кузове. Раньше ничего.
Может, потом вспомнится, по ходу. Я еще не проснулся нормально. Для чего-то же меня везут в грузовике. И куда-то везут.
Он поморщился и огляделся по сторонам.
Да наплевать. Одна глушь.
Грузовичок вразвалочку катился по ухабам и едва не разваливался. Все молчали. Три парня и три девушки. Еще двое водителей.
Тянущуюся излучину леса накрывал молочный туман, едва пропускающий дневной свет.
Деревья оттого и уродливые, видимо. Да и все тут какое-то уродливое.
Воздух странный: вдыхаешь, но почему-то не можешь надышаться, как при малом количестве кислорода. Вдыхаешь и вдыхаешь, а ощущение удушья не пропадает.
Ранние сумерки. Светило стояло невысоко и собиралось вскоре опускаться за горизонт. Возможно, еще до прибытия людей.
Прибытия куда?
Подкрадывающийся конец дня убаюкивал, и некоторые пассажиры невольно зевнули.
Скоро прибудем, крикнули из кабины.
Ответа не последовало.
Так, что было вчера? И было ли вчера?
Однообразно мелькающие деревья, чуть ли не одной высоты. Как братья.
В животе что-то заурчало, и в безмолвной тишине это урчание разнеслось по всему кузову. Пассажиры промолчали.
Как прибудем, надо бы поесть. Только не эти чертовы деревья, не деревья.
Люди сидели, потупив взоры. Каждый, очевидно, пытался разобраться с прошлым. Их головы покачивались в такт машине.
Грузовик замедлил ход и начал плавно поворачивать. Сидевшие в открытом кузове оживились, разминая затекшие конечности, но не проронили ни слова, сохраняя те же угрюмо-озадаченные выражения. На языках крутились одинаковые вопросы.
Вдалеке возник дом, каменно-серый, с выцветшей кирпичной крышей. Несколько сотен метров отделяли его и грузовичок, и удивительно, что он был виден в такой туман.
Должно быть, громадная махина.
Тарахтящая машина подъезжала, снижая ход.
Два этажа. Дом вытянуто-прямоугольный, унылый и неприглядный, похожий на наспех поставленный сарай. Венчался он покатой острой крышей, на краю торчала железяка. Может, раньше там даже крутился флюгер. На втором этаже непропорционально большое для стены окно, точно око мертвого здания. Посеревшая и высохшая с годами рама вгрызалась в серый камень из последних сил.
Грузовичок развернулся и остановился у ветхого крылечка, напоследок шумно рявкнув выхлопной трубой.
На выход.
Двое водителей неспешно вылезли из кабины и с разных сторон обошли кузов. опустив бортик, они отошли в стороны, выпуская пассажиров.
Ваш дом, гулко объявил один из них, а другой уже поднялся на крыльцо, проскрипев каждой ступенькой.
Затем тишина. Какая-то обитель безмолвия.
Он огляделся на месте и не услышал даже звериного крика.
В таком беззвучии сотворялся наш мир. Черт, куда меня несет? Какая мертвечина. Жутковато, когда вокруг нет звуков. Прямо как в глубокой пропасти.
Поднявшийся по ступенькам провожатый дернул облезшую ручку и распахнул деревянную дверь; всем прибывшим показалось, что наружу вырвалось измученное облако пыли.
Это просто дверь. Не переживай. Это просто дверь.
Он опять оглянулся в смутной надежде. Быть может, увидеть маломальские отголоски жизни.
Прибывшие толпились на улице, озираясь и невольно прижимаясь друг к другу. Они будто искали какого-то спасителя или верили, что вот сейчас проснутся в своих кроватях, облегченно выдохнув после необъяснимого кошмара. Но пока на них глядели грозные взоры провожатых.
Заходите в дом.
Парень шагнул. За ним девушка. Еще одна. Еще один.
В дом, приказал оставшийся у кузова.
Двое не дернулись с места. Только сейчас он увидел, что глаза у девушки влажные и мечутся по сторонам.
Нет.
Он выдержал взгляд провожатого.
Черт с вами! Стойте, где хотите.
Тот сделал пару шагов вперед, очевидно, приготавливаясь к реплике.
Вы остаетесь здесь! заорал он. Навсегда. Каждый из вас здесь погибнет. Миритесь с этим, как хотите. Мне на вас наплевать. Всем на вас наплевать. Вы сами по себе, радуйтесь.