Задумавшись, он чуть не врезался в спину женщины, застывшей на месте. Густав громко закричал, тыча «маузер» в лицо еврея:
Чего встал, рот разинул? Шевелись!
Но евреи не двигались с места.
Ганс прошёл вперёд, пытаясь рассмотреть, в чём причина заминки. Вздрогнул, едва не выронив винтовку. Возле двери, ведущей в западное крыло здания, натекла кровь. Рядом валялся кусок ткани, вырванная с одежды остроконечная звезда, которой помечались евреи.
Вы ведёте нас на казнь? спросила женщина. Могли бы просто пристрелить. Зачем эти мучения?
Ганс прикусил губу. Осмотрел пленных всех уже переодели в полосатые робы, пока без обозначений и номеров. Присвоят, когда вывезут в лагерь. Худые, измождённые лица: бледная кожа словно резиной натянута на лысые головы. Женщина казалась молодой, но долгое пребывание в гетто состарило её, измучило до невозможности. Морщинки покрывали некогда прекрасное лицо, под глазом светился свежий синяк. Какие у неё были волосы? Каштановые, светлые или тёмные? Поди угадай теперь.
Густав взвёл курок на винтовке. В глазах появился злобный огонёк. Размахнулся прикладом и ударил старого еврея в живот.
Штандартенфюрер Копс ожидает ваши тушки прямо сейчас! захлёбываясь слюной, заорал Густав. Решайте либо идёте добровольно, либо под пинками. Сечёшь, Авраам?..
Изверги, бросила женщина и плюнула на сапоги Ганса. Вы все будете гореть
Лучше выполняй приказ, прервал Ганс, чувствуя, как горят щёки. Густав, а ты не переусердствуй!
А ты мне кто? Командир? вспыхнул солдат. Или сочувствуешь жидам?
Не твоё дело, буркнул Ганс. Топай, давай!
Так и знал, фыркнул Густав. То-то рожа у тебя хитрая, евреи в роду, да? А если скажу штандартенфюреру?
Ганс сжал кулак и приподнял дуло винтовки.
Свои теории абсурдные, держи при себе, сказал он. Эй, перекур окончен! Пошли!
Густав молча повернулся и открыл дверь.
Евреи последовали за ним, бросая на Ганса недоуменные взгляды. Не часто приходилось слышать от немцев защиту в свой адрес.
В западном крыле дышалось легче, за счёт распахнутых настежь окон. Весеннее солнце отбрасывало блики на множество дверей, ведущих в классы. Кровь разбрызгана и здесь небольшие потёки, засохшие и чёрные. Ганс слышал, что трупы сваливали в подвале, где сжигали в доменной печи, обогревавшей школу зимой.
Они подошли к крайней двери, располагавшейся недалеко от лестницы. Густав постучал и вытянулся по струнке, ожидая ответа.
Войдите! громкий бас Копса разнёсся по коридору.
Густав схватился за ручку и рванул дверь на себя. Распахнул и вошёл, жестами приказывая евреям следовать за собой.
Женщина на миг обернулась, смерив Ганса взглядом, наполненным смесью мольбы и ненависти. Будто внутри шла какая-то борьба, где злоба к угнетателям смешивалась со страхом близкой смерти.
Ганс отрицательно покачал головой. Ничем он не поможет.
Кабинет штандартенфюрера располагался на месте старой учительской. Широкая комната, обставленная казённой и дешёвой мебелью: сосновый стол в углу возле книжного шкафа, несколько стульев с широкими спинками, пыльный диван у окна. Стены недавно обклеены новыми обоями, потолок выбелен, а пол устлан махровым ковром. По слухам, Копс не только принимал тут посетителей и допрашивал евреев, но и ночевал. Истинный спартанец, не терпящий лишних удобств.
Ганс прикрыл дверь и взглянул за плечи узников.
Встать в шеренгу, живо! крикнул Густав.
Евреи неохотно выполнили приказ. Копс встал из-за стола, где проверял какие-то документы. Явно новые указания из генерального штаба.
Штандартенфюрер выглядел как истинный ариец. Немолодой, лет тридцати пяти, с морщинками возле голубых глаз. Светлые волосы коротко отстрижены. Лицо гладко выбритое, на подбородке остался след от пореза бритвой.
Как и большинство старших чинов Вермахта, Копс носил строгую, но впечатляющую форму. Серый мундир, в талии его стягивал огромный ремень, с которого на бриджи свисала кобура с револьвером. Дубовые листья на петлицах. Красная нашивка со свастикой на плече. Завершающими штрихами являлись фуражка на голове и длинные чёрные сапоги по колено.
Ганс поёжился, никогда не хотел служить в армии, не то что, достигнуть карьерных высот. Хватает и серой стандартной формы с лычками ефрейтора
Только четверо? спросил Копс, разглядывая узников. Впрочем, не важно, рядовой. Оставьте нас и встаньте на стражу возле выхода.