Я еще раз вдохнула напоследок одуряющий аромат парковых трав и двинулась в соседнюю комнату, справедливо полагая, что за полчаса моего отсутствия можно обсудить все мужские тайны на свете, включая план захвата мирового господства.
Мое появление молодые люди самым бестактным образом проигнорировали. Вереск вальяжно развалился в глубоком кресле (хотя я уже знала, что ему требуется меньше секунды, чтобы из этой расслабленной позы перейти в боевую стойку). Женя сидел верхом на стуле, опираясь подбородком на руки, сложенные на высокой резной спинке. Задумчивый взгляд ореховых глаз был устремлен за пределы реальности.
— Нет, Вереск, так не получится, — подвел итог своим размышлениям Женя. — Время работает против меня. Там, в моем мире, у меня, конечно, великолепная защита, но все же…
Вереск не ответил. Все ясно: серьезный разговор закончен, появились лишние уши в комплекте с симпатичной блондинкой двадцати шести лет отроду… Я привычно проглотила обиду. Настанет день, когда ты мне ответишь за каждую гадкую мысль и каждый косой взгляд, несправедливо брошенный в мою сторону, высокомерный полукровка. Но сейчас я не могу себе позволить выяснять отношения.
Я по-хозяйски плюхнулась в свободное кресло и деловито осведомилась:
— Я уже могу задавать вопросы или вы еще хотите многозначительно помолчать?
Белль Канто обреченно махнул рукой:
— Задавай. А то скончаешься от любопытства, и нам придется объясняться с Дагерати по поводу трупа.
— Хорошо. Тогда вопрос первый: ее высочество принцесса Вероника. Кто такая и откуда взялась? Я два года тусуюсь в Вельмаре — пусть не каждый день, но регулярно, и ни разу про нее не слышала.
— Не расстраивайся. Думаю, среднестатический житель Вельмара, не говоря уже о провинциях или, тем более, других государствах, тоже про Веронику не слышал, а если слышал, то не уверен, кем она доводится королю — племянницей, младшей кузиной или еще более дальней родственницей.
— А на самом деле?
— На самом деле она его дочь. Внебрачная, разумеется. По слухам, матерью была чхенка, личный телохранитель Вильсента. Около десяти лет назад она погибла во время покушения на короля, и неожиданно для всех Вильсент оставил девочку при дворе. От придворных и Ближнего Круга он не скрывал, что это его дочь, однако никакого публичного заявления, как полагается в случае официального признания бастарда, не было. Вероника не участвует в светских тусовках, не мелькает перед прессой, не фигурирует в официальных документах — ничего удивительного, что большая часть населения про нее ничего не знает.
— Но ты-то, похоже, в курсе. Как так получилось, что ты ее не вычислил?
— Меня подвела излишняя информированность, — вздохнул Женька. — Я как-то видел копию портрета принцессы. То ли художник хотел польстить ее высочеству, то ли подлизаться к венценосному папеньке, но, поверь мне, из девушки, изображенной на том портрете, вряд ли можно было сделать худосочного парнишку. Да ты сама можешь убедиться — я думаю, оригинал портрета висит где-нибудь в местной галерее.
Я помолчала несколько секунд, обдумывая формулировку следующего вопроса.
— Как ты думаешь, лорд Дагерати поверил, что мы не причастны к похищению принцессы?
— Думаю, да. Если бы дело имело политическую подоплеку, мы бы, конечно, так легко не отделались. Но Вероника — совершенно бесполезная фигура в политической игре. Она не имеет прав на престол, не может быть матерью будущего наследника, не обладает ценностью в качестве разменной монеты в династическом браке. Даже террористам она без надобности: отцовские чувства всем понятны, но Совет Лордов не позволит королю поддаться на шантаж ради такой политически бесполезной персоны.