Удовольствия жизни
Приходит как-то дедушка невзрачненький к врачу,
И горько жалуется на свое бессилье:
«Ты извини, сынок, что я по-старчески ворчу,
Но я все чаще над собой вершу насилье.
Когда на первую я залезаю все нормально,
В порядке пульс, дыханье, не туманит взгляд,
И на второй все тоже, вроде, оптимально,
Колени только изредка предательски дрожат,
На третьей тяжело уже, хоть и терпимо,
И чаще сердце бьется, и в ушах шумит,
И лишь желанием дойти до цели искупимо,
Но чувствую, что близится уже лимит.
И на четвертую взобраться в этом состоянье,
Раз в месяц удается, впрочем, не всегда,
И наплевать на осмеянье и на достоянье,
Внутри трясется все, плоть тоже не тверда».
Врач долго приходил в себя от изумленья,
Такой не каждый день испытываешь шок,
Особенной закалки было поколенье!
Да и сейчас еще потенциал у них высок.
«Скажите, дедушка, а сколько же Вам лет?»
«Да семьдесят восьмой годок уж на пороге»
Врач посмотрел на деда, как на пистолет,
В руках ужасного разбойника с большой дороги.
«Послушайте, мне только тридцать пять,
А я уж на второй валюсь без всяких сил,
Да я о Ваших удовольствиях, могу лишь помечтать,
Да я бы с радостью хоть часть из них вкусил»
«Ты мне сейчас про что рассказывал, сердечный,
А то соображать мне стало тяжеленько»,
«Ну как про что, про женщин же, конечно»,
«А я тебе, сынок, талдычил про ступеньки»
Неоплаченные счета
Негожа сказка без припева
Не станем правил нарушать:
Жил в Англии король. И королева
Жила, чтоб замок украшать.
Вокруг и около не будем
Ходить, вот сразу суть:
У королевы, без прелюдий,
Была прекраснейшая грудь!
Сэр Ланселот от этой груди
Тащился, как от косяка,
Нет, речь конечно не о блуде,
Но грань была зело тонка.
А, если коротко о многом
Мог Ланселот в душе мечтать,
Но в жизни под любым предлогом,
Стремился лишь поцеловать.
Сжигаемый опасной страстью
Он к магу Мерлину спешит,
Пусть тот своей волшебной властью,
Хоть что-нибудь наворожит.
«Да нет проблемы! маг ответил,
Но это стоит сотню золотых,
Коль не согласен, благодетель,
То поищи подспорья у других».
Сэр Ланселот мгновенно согласился,
Не тот момент был, чтобы возбухать,
Прекрасно понимал, на что он покусился.
Теперь осталось только с дрожью ожидать.
А Мерлин дома откопал,
Раствор, рождающий чесанье кожи,
И на бюстгальтер королеве накропал,
И тоже в ожиданье впал, без дрожи.
Для мага ожидание закончилось быстрее:
Её величество достал ужасный зуд!
Его величество изрёк: «А ну шустрее
Пусть Мерлина в покои приведут»!
Предстал пред королём немедля маг,
И приступил к обследованью кожи,
Заверил это не крапивница, не рак,
И на симптомы рожи тоже не похоже.
Потом он сделал вывод странный случай!
Затем заверил короля: «Для антидота
Является незаменимой и весьма могучей,
Слюна на языке у Ланселота».
Теперь уже и Ланселот дождался:
Он час облизывал у королевы груди,
От счастья плакал, выл и наслаждался,
Меняя направленье и размах по амплитуде.
Сбылось его заветное желанье!
И радости душевной не было предела,
Исчезли все сердечные терзанья,
А плоть от мыслей дерзких затвердела.
Стук в дверь мечтателя на землю опустил:
То дерзкий маг пришел за гонораром!
Глас жадности счастливчику глаза застил,
И заорал он истерично, как объятый жаром:
«Пшёл вон! Презренный чернокнижник!
Как видно, напрочь потерял ты страх,
Не мни, что будто мне сподвижник!
А королю ты вовсе смертный враг!
Не вздумай на меня пожаловаться где-то,
В петле тогда на дыбе вмиг взлетишь!
Послушай, лучше доброго совета
Побереги ты свой магический престиж».
Смиренно к двери молча пятясь задом,
Кляня в душе тщеславья хвастовство,
Маг Мерлин, наконец-то, осознал с досадой,
Что нагло кинул нынче Ланселот его
Дождливым вечером под всполохи грозы,
Прокравшись мимо дремлющих постов,
Обрызгал Мерлин королевские трусы
Не оставляйте неоплаченных счетов!