И в сиянье тихо угасали
Страсти лета, но в пылу опять
Светлые богини танцевали
Чтобы грусть и темноту унять.
Радуга страсти
Когда богиня страсти и любви,
В его объятья с неба отпускалась,
То радуга, горевшая вдали,
Цветами страсти их переливалась.
Ярился муж, обманутый в ночи,
И молнии метал в леса густые,
Но страсти не унять и высоты,
И вот они в порыве том забыли,
О том, что тайны вечные хранит
Переливаясь разными цветами
Там Лады пояс, и опять горит,
В слепой ночи ее звезда над нами.
Звезды в небе сияли в ту лунную ночь, когда Перун бросился к своей вечной возлюбленной Ладе.
И не нашел ее в чертогах. Она же только что говорила с Мокашью. Сурова в тот миг была богиня судьбы.
Он любит тебя, да и как тебя не любить. И Арес любил Афродиту, у них там война с любовью всегда рядом шли, но у нас совсем другой мир, и подумай хорошо, прежде чем в объятьях Перуна оказаться. Стоит ли страстью вашей множить не только любовь, но и вражду. Тебе ли не знать каков он.
А если я откажу ему, что будет? вопрошала ее Лада.
Слова богини судьбы и для нее были решающими.
Ничего хорошего, согласилась она, только хуже не будет, чем тогда, когда ты согласишься быть с ним.
Это и стало той последней каплей, переполнившей чашу Сварога, когда они смотрели на воду в ней, и только после этого принимали решение.
Решение было и на этот раз принято.
И прежде с тоской и горестью взирала Лада на Велеса вечного возлюбленного всех богинь. Когда-то в ярости его не просто сбросил Перун на землю, но заставил весь день в медвежьей шкуре ходить. И только ночь, когда не могли красоты его видеть женщины на земле, и богини на небесах, только тогда и позволял он ему до рассвета от шкуры той избавляться.
Знала о том чародействе Лада, как не знать. Но когда Мокашь позволила ей быть с ним, или, если не позволила, то и не противилась, тогда и закружилась от восторга Лада, что-то сказала Лелю, развязала свой разноцветный пояс и на небеса его закинула. И быстро, стремительно сбежала в лес заповедный по этой радуге, где и обитал красавец -медведь уже успевший человеческий облик принять. Он готовился отправиться к хороводу, чтобы на молодежь полюбоваться, но задержался, когда радугу в небесах узрел, только смотрел на нее и поверить не мог, что это она, наконец, решилась к нему на землю ступить.
А серебристый плащ Лады уже мелькал между деревьями, и, сбросив его на ходу, она бросилась в его объятья, плакала и смеялась, и говорила обо всем сразу. А он только молча вытирал ее слезу на щеках, и любовался ею.
Какие тут слова. Да ради такой ночи он готов был и шкуру и все остальные наказания терпеть, никогда не понять воинственному сопернику его, что такое страсть, пусть и на земле, и в заповедном лесу.
Но он даже и не понял- этот грозный Перун, когда на землю его бросал, что только здесь он и сможет почувствовать и насладиться ею в полной мере.
На небесах, среди туманов и великолепия ничего такого не пережить.
А она уже горела от нетерпения, и все дальше его увлекала. И тела были обнажены, и объятий никакая сила не разорвет.
В тот момент и прошмыгнула где-то рядом первая молния Перуна. Осветила ее прекрасное тело в миг соединения, так, что Велес замер от восторга, да и пропала. И только по тому, как визжали девицы с одной стороны леса, а черти выскакивали из своих омутов с другой, и понятно было тем, кто ничего не видел и не слышал, что шуму Перун натворил немало.
Беспечны и веселы были они, и разноцветный пояс ее сверкал на звездном небе. Какая беспечность. Но когда и о чем влюбленные задумывались?
Какая беспечность, подумал в тот миг бог влюбленных Лель, когда увидел тот пояс, и молнии, в беспорядке метавшиеся. Сначала он сорвал и спрятал пояс, а потом и к Перуну направился.
Сварог отдыхает, смотри, новые молнии не скоро получишь, а что ты без них делать станешь, как чертей и людей пугать будешь.
И хотя Лель разозлил его еще больше, но он здраво рассуждал, потому и остановился Перун. Сначала думал он, что у него в глазах потемнело, а потом понял, что это просто радуга на небесах пропала, пока этот хитрый тип заговаривал ему зубы, ее стащил кто-то.
Сначала он решил, что это Лада вернулась, но чертоги ее были по-прежнему пусты. Тогда стал он ее на земле искать, ведь плащ ее светился во тьме, но там столько костров полыхало в разных местах, что попробуй, рассмотри, где и что, нет, без радуги он точно ее отыскать не сможет.