До меня начало доходить, что я крупно влип. Пока я считал, что достоин всего на свете было просто что может быть проще обобщённого понятия, в котором найдётся что угодно. С переходом на конкретику всё чрезвычайно усложнилось. Я понятия не имел, как это всё разделить, а значит, не мог и выбирать.
Мало того, слова этого странного существа окончательно сбили меня с толку. Я, вообще, перестал понимать зачем мне нужно это ожидание. Я хотел не просто ВСЁ я хотел ВСЁ и сразу.
Я тяжело вздохнул, закрыл глаза и погрузился в себя ещё глубже.
Странное существо с грустными глазами исчезло, мне стало легче, но снова стала сгущаться тьма.
Чуть не попался, подумал я. Стал бы такой же расплывчатый и безликий с печалью в глазах. Всю жизнь бы ждал и помер ничего .
Вот оно! мысленно воскликнул я. Опять это «ничего» проклятье, которое я сам наложил на себя.
Я огляделся.
Тьма становилась гуще.
Мне стало страшно.
Когда я делал свой выбор, нервно думал я. Отворачивался от реальности, выбирая «ничего», я имел в виду смену направления, возможно, образа жизни, но никак ни тьму и пустоту без вариантов.
Я выбирал НИЧЕГО не буквально! крикнул я, что было духу кому-то, кто, как я догадывался, манипулирует мной, давит на меня своей тьмой и подсылает своих слуг. Сначала это бессмысленное ожидание, но я был уверен, что будут и ещё.
Ну, кто там следующий? Давай! крикнул я своему невидимому противнику.
И кое-что изменилось.
Я не заметил, как оказался среди бескрайней равнины.
Один, ночью, но всё равно стало заметно светлей. Тьму разбавлял свет полной луны, и весь мир от горизонта до горизонта заполнил призрачный полумрак.
Прямо передо мной, на горизонте, ограничивающем видимое пространство там, где полумрак сгущался и становился темнее, что-то зашевелилось, пришло в движение, стало приближаться, увеличиваясь в размерах. Через некоторое время я понял, что это были всадники, что они скакали ко мне и что их было много.
Вот и напросился, прошептал я.
Но страшно почему-то не было.
У меня всегда так, думал я. Когда нужно бояться и что-то делать, я просто стою столбом и наблюдаю. Становится даже интересно, чем всё закончится.
Всадники же неслись, стремительно поглощая пространство. Ещё через мгновение я уже мог разглядеть первых из них, последние же при этом всё ещё терялись за границей восприятия.
Вот это да! невольно воскликнул я. Целая армия атакует!
И не кого-нибудь, а меня, думал я, ведь вокруг больше никого нет.
Это немного тешило самолюбие и придавало значимости моменту, но было странно. На такого, как я хватило бы и одного всадника, казалось мне. Самого слабого из этой толпы.
Но ситуация развивалась, делать было нечего, а бежать, бесполезно в принципе. Куда убежишь от лошади на равнине, где всё просматривается?
И я остался стоять столбом.
Армия тем временем приближалась, но чем ближе она оказывалась ко мне, тем больше проявлялось в ней несообразностей.
Я всегда считал, что кавалерия должна держать строй. Атакуют ли они, разворачиваются ли во фронт, совершают ли переход везде есть свой порядок. Здесь же каждый всадник скакал сам по себе. Были, правда и редкие группы по двое трое, но ощущение порядка не возникало.
Они приблизились ещё, и я увидел, что все всадники отличаются по размерам.
Некоторые, казались огромными и скакали на могучих конях, другие, почти карликами чуть ли не на пони. У одних были блестящие доспехи и сверкающая сбруя их лошадей. Другие были одеты в лохмотья, а вместо нормальной уздечки держали в руках обычную верёвку.
Никакая это не кавалерия, понял я. Собрали всякий сброд, первых, что попались под руку и отправили ко мне.
Непонятно только зачем, пробурчал я себе под нос.
Но учитывая скорость, с которой они приближаются, думал я, ждать понимания этого осталось недолго.
Ещё мгновение и первый из всадников поравнялся со мной. Придержал своего коня и остановился.
Вслед за ним в тот же миг, словно по команде, хотя никакой команды я не услышал, остановились и все остальные.
И не просто остановились застыли. У большинства коней ноги оказались подняты над землёй, словно какая-то сила мешала им сделать ещё шаг. Сами всадники сидели в неудобных позах абсолютно неподвижно, у некоторых в вытянутой руке была поднята плётка над головой. Застыли даже хвосты этих плёток вертикально, горизонтально, под разными углами даже сила гравитации на них не действовала.