С Марса я отправился сразу же как Афина позволила встать с постели и переодеться в форму. Первым делом я вернулся на Цеппелин, где в мельчайших подробностях обо всём что со мной произошло рассказал Кэтрин. Как выяснилось ни она, да и никто другой за пределами Острова не знал, что же на самом деле там творилось. Реакция девушки была для меня непонятна. Она как-то неоднозначно отнеслась к последней части моего рассказа, к той где директор говорит мне о том что я должен отдаться Мгле и подчинить её. С одной стороны Кэтрин была взволнована, с другой я заметил, что она скрывает нечто такое от меня, что известно только ей одной.
Сразу же после этого, из Цитадели к нам на борт поднялся Рогозин, он всё с той же ухмылкой на лице принялся раздавать приказы, хотя Заклейников чётко дал мне понять, что только я и Кэтрин являемся официальными капитанами крейсера. И когда я попытался возразить Роману, тот коротко бросил в мою сторону скромное но до боли неприятное: «нет». Без каких-либо объяснений он связался с ЦУПом и запросил разрешение на вылет, те конечно же спросили является ли это приказом капитана, на что мужчина выругался и в приказном тоне обратился ко мне, мол говори да. Я перебросился с Кэтрин взглядами и тут до меня дошло, что я не вправе перечить этому суровому нахалу, ведь он теперь мой первый командир! Но и извиняться я тоже не спешил.
Так мы и вылетели к Юпитеру на полной тяге субсветовых. Расчёты указывали что на месте мы будем через два с половиной часа, а значит у меня ещё было время на то что бы пообщаться с Романом, хотя я хотел бы этого избежать. К тому же я решил тщательным образом изучить все дела касательно Зайцевой Катерины и её работы по Мгле. Но похоже у меня не останется на это времени, так как разговор с моим новоиспечённым командиром затянется на всю поездку, потому я без тени сомнений поручил эту работу Кэтрин. Девушка с радость согласилась и уединилась в своей каюте.
Я же прибрал свои вещи, расставил всё по полочкам, переоделся в форму, которую носил раньше, до вступления в ряды Теней, и заказал в каюту бутылку виски со льдом.
Роман столкнулся с моим заказом в коридоре и в каюту вошёл уже с ним. Было странно наблюдать за тем, как он невероятно умело расставляет бокалы на столе и наполняет их почти до краёв.
Я понимаю, тебе трудно воспринимать мои приказы как приказы Заклейникова. Раньше ты подчинялся ему напрямую, и это во многом тебя устраивало, скажем, это давало волю к действиям, ты почти ни перед кем не должен был отчитываться. А теперь, ты оказался совсем не в том положении на которое рассчитывал. И теперь на ближайшие пару лет, тебе придётся свыкнуться с мысль о том, что я твой командир, а потом уже директор. Рогозин всё это сказал наверное на одном дыхании, потому что сразу после этого он осушил бокал с виски и поставил его обратно на стол.
У тебя ко мне какое-то предвзятое отношение?
Не у «тебя» а у «вас». И если бы ты был повнимательнее то вспомнил что я бессмертен и алкоголь не оказывает на меня никакого влияния. А ты только вышел из лазарета и ещё полностью не окреп. Именно поэтому тебе сейчас так тяжело понять, что с тобой твориться.
А творилось поистине что-то невообразимое. Мои руки, да что там руки. Вся верхняя часть тела начала словно плавится и растекаться. Я не мог контролировать себя и поддерживать форму. Но что это за способность сделала из меня это желе.
Геосфера, ты поторопился и наступил на грабли. Ничего. Сейчас тебе полегчает. Роман оставался спокойным, тон его голоса даже не был обеспокоенным, а ведь пора кричать караул, потому что я вот-вот превращусь в лужу!
Но этого не произошло, в какой-то момент моё таяние прекратилось и тело восстановило прежнюю форму, я передёрнул плечами, это было неприятно. Отставив бокал подальше, я бросил гневный взгляд на Рогозина. Тот смотрел на меня так, будто ничего и не случилось.
Теперь мы можем продолжить, командир занял свободный стул напротив меня, тебе нужно кое-что уяснить. Несмотря на то что ты капитан Цеппелина, ты выполняешь мои приказы, какими бы неправильными или несправедливыми они тебе не казались. Понял?
Так точно. Угрюмо ответил я.
Уже хорошо. Далее. Что бы не произошло на станции не перечь мне и не спорь.
Понял.
Тогда я закончил, если тебе есть что мне сказать, то я готов тебя выслушать, и вот опять на его лице эта ухмылка. Но теперь я понял отчего она у него. Я ничего не мог у него спросить! Абсолютно! Ведь он мог мне отказать с ответом и вполне законно. Я его подчинённый и он вот же ж