Сын! Ты знаешь, как я отношусь ко всему, потустороннему, но посмотри в окно, может это тебя убедит. Жан приоткрыл шторы и не отошел, поджидая его.
Эд подошел, смотрел с сарказмом, но постепенно его лицо менялось. За окном, на деревьях сидели черные птицы, усыпав ветки, словно сгнившие и уже почерневшие плоды и листья, а к ним тянулись все новые и новые. Не по одной, даже не стайками, а сворой.
У них что, слет? усмехнулся Эдгар.
Вот это и непонятно. проговорил Жан и положил руку ему на плечо.
Их было всего десять, голос Ольги заставил Эдгара вжать шею в плечи, со дня венчания и до вашего приезда А за это время, как вы в доме, их выросло втрое. не вставая с места, сломав вторую сигарету, поясняла Ольга, прикрыв глаза и видя все происходящее за стенами дома, всем своим существом, чувствуя, осязая, каждой клеточкой.
Мне кажется, уже больше. тихо сказал Эд, наблюдая как птицы тянутся и тянутся со всех сторон. Заполнив все деревья, провода, напротив окон, садились прямо на землю, и устремляли свои головы к ним. Не кричали, а «переговаривались». Прошлое не умирает вспомнил он слова Вел, оброненные в день их отъезда.
Что ты сказал? Виен, услышав фразу у него в голове, но сказанную слегка иначе.
«Прошлое не умирает, оно хочет меня за тебя!» Так мне сказала Вел в день нашего отъезда на отдых. Она что-то увидела, возле дома, но я не придал значения. Болван! Она чувствовала!
Вел, с детства боялась, параллельного мира. откровенно призналась Виен, ощущала его присутствие. Я поддерживала ее, как могла, зная как это, слышать кожей, что рядом, возле тебя, кто-то есть и не видеть. Надеялась, что перерастет, привыкнет, не будет обращать внимание. Простите, я сейчас вообще, растерялась, и в себе, своих ощущениях, и в том, как дочь сможет принять присутствие параллелей.
Я тоже, впервые, не ведаю что делать. Ольга понюхала сигарету и отложила, уважительно относясь к Виен. Ник, вот, и тот тревожится.
Ольга! Да не мучайтесь, курите! Я отсяду к окну. нервное состояние Ольги передавалось Виен все больше и она уже, всеми фибрами, хотела от нее отдалится, чтобы спокойно соображать, чтобы поразмыслив над всем услышанным и увиденным, начать принимать, хоть какие-то действия.
Спасибо, родная, а то я без нее совладать с собой не смогу, ты сиди, я у камина, пару затяжек сделаю.
Мне тоже не по себе, сказал Жан. Я за всей этой сворой и напряжением в имении, чувствую чужого.
Эд снова взял дневник, принялся перечитывать, медленно, отбросив сарказм, всматриваясь между строк.
Посмотрите! позвал Николя, как страж дежуривший у окна. Птицы зашевелились!
Птицы двигались, нервно переваливаясь с лапы на лапу, покрикивая. Некоторые взлетали, подлетая ближе к дому, но возвращались, как по команде. Эд закрыл тетрадь, собираясь подойти ко всем, и птицы тут же угомонились.
Эд! Открой-ка тетрадь, попросил Жан. Эдгар послушно открыл птицы занервничали, закрыл успокоились!
Виен! Помоги мне, попросила Ольга, как в тот вечер. Я вижу какую-то тень, даже не тень, не могу определиться, что у меня перед взором. Не дается оно мне.
Я постараюсь. Виен отошла в дальний угол комнаты, по дальше ото всех, благо она была достаточно просторная. Все молчали, а Эд, в очередной раз вернулся к чтению.
Не получается. Их ор все перекрывает! Даже мысли Эдгара.
Эд положил тетрадь, изучив ее от корки до корки, птицы уселись, но перекрикивались.
Не слышу я ничего! расстроилась Ви. Да сожгите вы их! Может все затихнет. Отпустите вы ее с миром!
Обязательно! сухо сказала Ольга, но я прочту все, еще раз. Теперь уже без спешки и эмоций.
Эд смотрел на женщин, будто взвешивая предложения и последствия. Взял одну тетрадь, самую пустую, по его мнению, бросил в огонь.
Я же сказала! Ольга подняла на него сердитый взгляд.
Птиц уменьшилось! немного повеселевшим голосом сообщил Дэн. Будто сгорели.
Если бы проблема решалась так просто! проговорила Ольга и ушла в спальню.
Но их действительно уменьшилось! посмотрел ей в след Эд. Она лишь пожала плечами. Ба! Я хотел проверить.
Делайте, как знаете! Ольга открыла окно и опять закурила. Вши жизни, вам и ответ держать.
Жан, видя колебания сына, бросил в огонь вторую тетрадь, а затем, взяв из рук старшего сына последнюю, вырвал страницы последних лет и остальное предал огню: