В конце концов в музыкальном магазине Алек оплатил подарочный сертификат — он не имел представления, какую музыку слушает Лэйси — и, более или менее довольный собой, отправился домой готовить на ужин ее любимые блинчики с курицей.
Рецепты в кулинарной книжке Анни не слишком ему помогли. Судя по всему, она сама придумывала состав для этих блинчиков с пряной мясной начинкой, а записи были сделаны ее совершенно не поддающимся расшифровке почерком. С годами Алек научился разбирать эти каракули, но из этого перечня продуктов и манипуляций с ними он понял только приписку внизу страницы: «Любимое блюдо Лэйси».
Алек позвонил Ноле.
— Ты не поверишь, но я забыл о дне рождения Лэйси.
— Я знаю. Джессика мне рассказала.
— Мне следовало отметить этот день в календаре. Последнее время память меня подводит.
— Не кори себя, Алек. Лэйси с этим справится.
— Я хотел приготовить блинчики, которые раньше всегда готовила Анни. Лэйси их любит, но я не могу разобрать рецепт. У тебя он записан?
— Конечно. Давай я приду и помогу тебе, — предложила Нола.
— Нет, пожалуйста, не надо. Ты не могла бы просто продиктовать мне рецепт?
Нола жила на другой стороне тупика и через минуту уже стояла бы у него на кухне, но этого Алеку совсем не хотелось. Интересно, она уже догадалась, что он намеренно избегает оставаться с ней наедине?
Готовить любимое блюдо дочери оказалось куда сложнее, чем он предполагал. Алек сжег пальцы, готовя фарш из курицы, и испортил несколько блинов, прежде чем освоился.
Лэйси пришла домой в половине шестого. Алек обнял ее и прижал к себе прежде, чем она успела этому воспротивиться. Он почувствовал, какая она худенькая, ощутил ее напряжение. Наушники показались ему холодными, когда он случайно коснулся их щекой и услышал ритм рок-музыки.
— Прости меня, Лэйси, — попросил Алек. — Я перепуга: все дни.
Она вырвалась, не глядя на него.
— Да ладно, подумаешь, большое дело. Девочка сняла наушники и положила на стол.
— Зови Клая ужинать, хорошо? Я приготовил твое любимое блюдо.
Лэйси покосилась на духовку и направилась к лестнице.
— Вкусно, папа, — одобрил Клай, подцепив на вилку последний кусочек.
У блинчиков оказался совсем другой вкус, чем у тех, которые готовила Анни. И Алек гадал, что он сделал не так. Лэйси низко опустила голову и возила по тарелке вилкой, не съев ни кусочка.
— На мамины они совсем не похожи, — поспешил сказать Алек, признавая свою неудачу, пока этого не сделали дети.
— Мама добавляла острую зеленую фасоль из баночки, — пробубнила Лэйси, не поднимая головы.
— Ну надо же! В следующий раз буду знать.
— Не стоит беспокоиться, — жестко ответила ему дочь голосом, полным сарказма.
Клай недоверчиво посмотрел на Алека.
— Ну ты и стерва! — бросил он сестре упрек, но Алек быстро покачал головой, призывая сына к молчанию.
— Что ж, перейдем к десерту, — предложил Алек. — Его готовил не я, так что, возможно, он окажется вкуснее, чем ужин.
Торт ждал своего часа на столе в столовой, и, зажигая четырнадцать свечей, Алек вдруг сообразил, что Анни никогда не стала бы отмечать день рождения в кухне. А он об этом даже не подумал. Ни Алек, ни дети ни разу не ужинали в столовой после смерти Анни.
Алек внес торт с горящими свечами в кухню, напевая «С днем рожденья тебя».
— Не пойте, пожалуйста, — взмолилась Лэйси, когда Клай присоединился к отцу. Они запели еще громче. Девочка зажала ладонями уши. — Не надо! — крикнула она. — Я ненавижу эту песню!
Алек увидел слезы в глазах дочери и замолчал, давая знак Клаю прекратить.
— Ладно, повеселились, и будет, — сказал он, ставя торт на стол и протягивая Клаю нож. Алек достал приготовленные подарки из кухонного шкафчика. Положив их перед Лэйси, он вдруг прочувствовал всю несообразность происходящего.