Твоих холод.
Ты страх
Моих комнат.
* * *В зеркале битом осколки помады.
Бледные губы видны.
Взгляд исподлобья под цвет шоколада.
Ты в желтом блеске бесплотной лампады.
Запахи сладко больны,
Шея горька, словно вкус листопада.
Явно духи. Вечер за скрипом, за вздохом
В жалюзях белых окна.
Пепел последний похож на Евдоху.
Может, и ты белена?
В комнате полупустынной забыты
Ломкой, кривой тишиной.
В крыльях жучка завершенье орбиты.
В капле воды доля сна. Как магнитом,
Прикрытые простыней.
С нею до срока к вселенной привиты.
Немы не мы. Измеряя пространства
До мелочи зыбких вещей.
Вечности нет. За чертой постоянства
Пустошь невольных речей.
Темные веки. Туманные чары.
Дерзкие взоры поверх
Складок одежд и ночного пожара.
Легкая кисть поцелуя и дара.
Странный раскатистый смех
Ты вновь другая: из цвета и пара.
Синие стены, разбитые стекла.
Настежь свистящая дверь.
В зеркале пыльном помады осколки.
Кто ты? И где же теперь?
* * *Полутона, полуужимки,
Полунамеки, полукрик,
Полуслова в полуулыбке
И в полу жизнь, и в полумиг.
Полуогонь, и полутени,
Полусознанье, полубред,
Полувиденья в пол колена
В полугода, которых нет.
* * *Тяжелый сон, уставший от ухмылок,
Сползал, как призрак часы издали скрип,
В тот лабиринт, где влажный манускрипт
Хранился среди пыли и опилок.
Сон уходил, но задрожали окна,
Звеня, смеялись рюмки под хрусталь.
И, как луна, как уличный фонарь,
Смеялась дерзко наша одежонка.
И прижимался тенью поцелуя
В ее лице смеющийся укор.
То приговор измены вновь, ликуя,
Шептал простор глухой, и приговор.
Я побежал, как в зеркале узрев,
Что смех во мне застыл, оледенев.
* * *Я рвусь к пределам синим
От книг и алтарей,
От общей медицины,
Религии, царей.
Я рвусь в пределы неба
От жертвы и ножа,
От каравая хлеба,
И облика пажа.
Я рвусь к пределам синим,
Чем больше, тем сильней,
Черты теряя линий,
И все темней, темней
* * *Сменяются дни ночью,
Сменяет ночи день,
Но мы идем на ощупь,
Приняв себя за тень.
Мы движемся кругами,
Мы движем мир вокруг,
Мир вдоль земных окраин
Не разжимает рук.
Мы жмемся в колыбели,
Мы жмем наш кулачок
В незащищенном теле
Дыхания клочок.
Мы прирастаем к небу,
Мы прирастем к весне,
И в аромате вербы
Продолжим жить во сне.
* * *Мне кажется, что я хожу во сне,
Продольны дни в невстречном расстоянье,
И тени уползают по стене,
В окне застряв, как шалое признанье.
Что прошлое мерещится мечтой,
Скользящей ветром в злое поднебесье,
Прикрывшись затухающей звездой,
И начертаньем, проведенным бесом.
Что в нынешнем краю горит земля,
Сияя под дрожащими ступнями,
Но ведь проснусь когда-нибудь и я,
Чтоб целовать печатными устами.
Признаться вновь забыть; и жить впервой
Жестоким повтореньем древних сказок,
И локон мой шепнет над головой,
Что мы одни избавились от масок.
Что краски смыли ночи шелуху,
Что в аромат цветов проникла зависть,
И только миг мир будет на слуху,
Не вняв язык, как мнимый иностранец.
Под говор хриплый в скважине замка,
Я не очнусь в дожде под стук и ругань,
Неторопливый, сяду у окна,
Считая сны под шум воды и уголь.
* * *Ни фотографий, ни лица,
Ни воли черствой черта.
Ни рамок тесных, ни венца
Во вкусе злого сорта.
Нет влажных писем без конца,
Ни дерзких валентинок,
Где замыкают шаг творца
В словесный поединок.
И тени на асфальте нет,
Да в окнах отражений,
Хотя бы тонкий силуэт,
И след от привидений.
И в слое пыли пальца нет,
Сползет кривою почерк.
Без сообщений и замет.
В квартире четкий прочерк.
Или как призрак, или дух,
Не след, не дикий танец,
Чуть евнух в мире, или друг
Триумвирата пьяниц.
Но может много от всего,
И ничего особо?..