Через полчаса Смирнов притормозил в назначенном месте и заставил расстроенного Эдика пересесть из его «Ауди» в свой автомобиль.
Так надежнее, объяснил он. Посмотри на себя! Не дай бог, не справишься с управлением. Заодно и поговорим по дороге. Что случилось-то? Рассказывай, и с подробностями.
Я сам не знаю, развел руками Проскуров. Он уже попадал в аварии, но отделывался легким испугом. Лихач! Я его предупреждал. Сколько веревочке ни виться, а кончику быть.
Что ты имеешь в виду?
Это я виноват, понуро сказал Эдик. Подарил ему на тридцатилетие новенький мотоцикл, «Хонду». Зверь машина! Тетка меня ругала. Олег без царя в голове, гонял на нем как сумасшедший. Вот и допрыгался.
Как фамилия брата? Тоже Проскуров?
Нет, Хованин. Моя мама и его родные сестры, но фамилии у них разные, по мужьям.
Ясно. Олег Хованин, значит, повторил сыщик. Вы были дружны?
Очень. Особенно в последние годы. Раньше не складывалось: я то воевал, то торговал, то прятался в общем, мы друг друга толком не знали. Росли порознь, изредка встречались на семейных праздниках. Потом я в армию подался, он еще в школу ходил. Когда я окончательно в Москве обосновался, бизнес наладил, хотел его к своему делу приобщить. Но Олег отказался. Он инженер по подземным коммуникациям, работает спустя рукава в строительной фирме, холостяк. Все свободное время посвящает исследованиям городских подземелий. Хобби у него такое было. Эдуард увлекся и говорил о брате как о живом, потом опомнился, помрачнел. Не могу поверить! Олежка умер
Диггером он был, что ли? спросил Смирнов.
Лучше не позволять человеку погружаться в переживания.
А? спохватился Эдик. Да, вроде того. Просто помешался на подземельях! Вообразил, что под нашим городом существует какой-то Египетский лабиринт. Чушь собачья. Господи! О покойниках ведь плохо не говорят.
Смирнов свернул к зданию морга.
Может, ошибка? тоскливо вздохнул Проскуров.
Но ошибки не было. Залитое кровью тело мертвого мотоциклиста принадлежало Олегу Хованину.
При нем нашли документы, но все равно требуется подтверждение, производя необходимые формальности, пояснил полицейский.
А как это случилось?
На большой скорости врезался в бетонное ограждение. Пока больше ничего сказать не могу. Ребята из ГИБДД предполагают, что парень мог потерять сознание, внезапно. Или тормоза сдохли. Хотя странно, мотоцикл новый, классная машина. Экспертизу проведут и вскрытие, тогда все станет ясно.
Морг бывшие сослуживцы покинули подавленными. Не из-за вида смерти, к ней и Славка, и Эдик привыкли. Вышли, охваченные плохими предчувствиями. Проскуров винил себя: ведь не подари он брату мотоцикл, тот был бы жив и здоров. Смирнова волновало другое: интуитивно он догадывался, что гибель Олега Хованина не случайна.
Пришла беда, открывай ворота, пробормотал Проскуров.
Ты не в фольклоре упражняйся, разозлился сыщик, а думай! Олег болел чем-нибудь? Сердце не подводило?
Нет. На здоровье он не жаловался. Почему ты спрашиваешь?
С чего бы ему посреди дороги, сидя на мотоцикле, терять сознание? Не нравится мне все это. Он мог сесть за руль пьяный? Напился до чертиков и
Не выдумывай! резко сказал Эдик. Олег не собирался сводить счеты с жизнью. И запах алкоголя был бы слышен.
Наркотиками твой братан не баловался?
Да что на тебя нашло? Наркоманом и пьяницей Олег не был, я клянусь. Скорость превышал, гонки устраивал, водился за ним такой грешок.
Мог он сесть на неисправный мотоцикл?
Исключено! горячо возразил Проскуров. Олежка обожал свою машину, следил за ней, как за малым дитем.
Ладно, подождем выводов специалистов. Ты домой или в офис?
Давай выпьем? Тошно на душе, сил нет.
Смирнов молча поехал к бару «Червовый король».
* * *Москва. Год тому назад
Феодора вернулась в Москву. Раскаленный асфальт, каменные глыбы домов, пожелтевшие деревья, сухая листва под ногами, запах выхлопных газов и вездесущая пыль быстро отрезвили ее. Лазурное море, шелест олив, скользящие по блестящей морской глади рыбачьи баркасы, искристое критское вино остались там, в другой жизни.
Поездка на Крит удалась во всех отношениях. Феодора не могла без умиления вспоминать, какое выражение застыло на лице Владимира при виде ее в наряде минойской модницы, а клубок золотых нитей, которые она протянула ему, и вовсе лишил молодого человека дара речи. Все-таки она гениальная женщина! Мысль прикинуться Ариадной, восставшей из дымки мифического прошлого, пришла ей на ум в последний момент. Вопреки мучившим ее сомнениям, Корнеев клюнул на довольно примитивную, в общем, приманку.