Примерно в двенадцать часов ночи Веро устало оглядела зал, машинально поправляя скатерть.
«Три стола, два посчитались, осталась большая компания. Капучино счет. Шесть бокалов пива сдача. Еще пицца. Четыре пасты. Ну, что же вы, ребята, все жрете»
Мимо, прихрамывая, прошла Алессандра. Принчипесса, притихшая, с темными кругами под глазами, несла тарелки вниз. Веро посторонилась пропустить ее к лестнице.
«Надо же, утром мы как серны гор, проворные и стремительные, а к ночи как три старые клячи, дохлые и изможденные. Ну ладно, последний поход в бар Тут тоже трагичные лица. Держитесь, ребята, скоро спать. Осталась пара перевалов. Поднос. Оп Взяла А вот это зря они мне шесть бокалов поставили. Мадонна Тяжело-то как!!! Несем Несем Вершина близка. Пришли. Думай о равновесии, думай и улыбайся как дура, словно это самая большая радость в твоей жизни. Так, сначала девицам: берем, ставим бокал, держим равновесие. Хорошо Берем, ставим Эй! Справа! Не надо помогать! Не надо! Убери руки! Убери руки, говорю! Ах!.. Можешь не убирать. И ведь не на тебя, дрянь, на подругу твою. Все Куртка, платье. Все Вскочила, кричит, мокро. Понимаю, шесть бокалов три литра, мы сейчас все утонем. Господи, а смотрят-то как Вот он, мой конец. Как там еще про серн: мясо ценят за питательную ценность, а из кожи выделывают перчатки?»
Глава 2
Рестораном, в котором работала Веро, заправляла одна вдова особа уже немолодая, но порывистая и импульсивная. Всегда взбудораженная, словно лошадь, учуявшая опасность, она никому никогда не доверяла, заставляя и других поминутно оглядываться. При виде ее даже чашки с буфета падали, переволновавшись, что их поставили ручкой не туда повернув. За неровность и отрывистость персонал ресторана прозвал хозяйку Росомахой и всегда помнил, что Росомаха сначала нападает, потом зарывает, потом ест в три приема.
Не будучи злой от природы, но все больше чувствуя власть, Росомаха сильно расслабилась, и граница между желанием, чтобы человек работал в ресторане, и тем, чтобы он там жил, у нее заметно размылась. Стандартная ошибка всех рабовладельцев: ты просто уже не знаешь, когда остановиться.
Представляешь сказала однажды Веро Алессандре, не могу теперь ходить в рестораны ненавижу официантов.
А за что их любить? хмуро отозвалась та.
Они стояли у барной стойки, как два не вымирающих динозавра, и смотрели, как Принчипесса проводит очередное собеседование на место официанта.
Как ты думаешь, сколько протянет? с надеждой спрашивала Веро, думая о выходных. Месяца четыре? Она с виду крепкая.
Да нет, месяца два, вздыхала Алессандра и тоже думала о выходных. Ты посмотри, какая улыбчивая. А при нашей работе нужен или стержень, или полная апатия к жизни Но улыбаться перестанет быстро. Это точно.
Так и было. Проходило три, четыре недели, и новенькие отползали из банкетного зала, как раненые бойцы с поля боя, и гвардия оставалась в прежнем составе. И когда стало совсем плохо, в ресторане появился Удав.
После этого все с ностальгией стали вспоминать те хорошие времена, когда было плохо.
Откуда он свалился, еще долго никто не понимал. Ходили слухи, что у него в Италии был свой ресторан, он там случайно отравил главаря местной мафии, и, пока боссу в госпитале промывали желудок, пришлось ему удирать на все четыре стороны. Но Удав не растерялся, побродил немного по свету и со своим талантом приспосабливаться нашел себе страну и работодателя. Сменил климат, сменил гражданство, но не поменял любимое занятие жить за счет других и ничего не делать.
Росомаха его как-то быстро признала, даже доверилась, полагая, что он, итальянец, в еде и напитках толк понимает. И не прогадала, в этом Удав понимал и пожрать, и выпить был не дурак. К тому же умел создать видимость работы рвался в нетерпении, когда Росомаха была рядом, а в остальное время сидел за барной стойкой и мотал ногой.
Я так устал, так устал, жаловался он, откупоривая очередную бутылку вина, я уже два года без отпуска.
За это время откормился, располнел и почти посадил печень. Дело в том, что Удав был итальянцем сильно выпивающим, но ему приходилось это скрывать, потому что Росомаха пьянства на дух не переносила. Наверное, это была самая большая неудача Удава отсутствие правильного собутыльника и необходимость вечно прятать бутылку.
К персоналу он был пренебрежителен и зол, жизнь научила его не принимать людей близко к сердцу. Он даже язык не стал учить, обходясь итальянскими жестами, хотя сам был не дурак, а, напротив, очень был даже умен, все подмечал недостатки, слабости и умело ими пользовался. И наверное, мог в правительстве занимать не последнюю должность (не зря же так интриги любил), но незаметно разменялся, и день и ночь думая о своем кармане